Читать «"По дороге в Рай..." ...или Беглые заметки о жизни и творчестве Константина Кинчева...» онлайн - страница 8

Тексты, которые я прочла, ну никак не вязались с его кротким видом. И экой овцой прикидывается. "Овца" в тот момент решила сменить тактику, вскинула на меня глаза и посмотрела одним из своих теперь хорошо знакомых мне взглядов под кодовым названием "ну, тут я, конечно, их всех обаял..." В этом взгляде была совершенно непристойная смесь сознания собственной неотразимости, наглости и в то же время беззащитности.

Ну и поросенок же этот мальчишка! - это было основное впечатление от нашей первой встречи с Костей.

А тексты... Конечно же, залитовала. Тем более, он мне в этом помог. Каким образом? Над "Поколением" было написано посвящение: "Жертвам событий 13 мая в Филадельфии". Тогда полиция, по сообщениям нашей прессы, убила несколько человек, взорвав гранату в негритянском гетто. С точки зрения господ идеологов, все было чисто. А на концертах кто поет посвящения? Никто. Не сочтите все это за цинизм. Такие ходы диктовало время. И не только в ту пору. Русская культура такими примерами изобилует. Я думаю, автора "Жалобы турка" в первую очередь волновала судьба его российских соотечественников. Или Булат Шалвович Окуджава, когда писал: "...безумный наш султан сулит дорогу нам к острогу...", то имел в виду совсем не главу какого-нибудь мусульманского государства, а скорее очередного генсека.

Насколько я знаю, идея с посвящением памяти жертв в Филадельфии принадлежала Славе Задерию, который тогда еще не ушел из группы. Константин, как я понимаю теперь, на такие изыски не мастак. Помнится, он даже принес мне как-то программу одного из концертов (их тоже положено было утверждать каждый раз заново!), и в этой программе вместо Филадельфии красовался Сан-Франциско. Для него это было все едино.

Во всяком случае, идея с посвящением была мною с благодарностью воспринята и очень помогла мне в дальнейшей "цензорской" деятельности. Сколько острых углов помогли обойти эти посвящения. Конечно, все чиновники от культуры и партаппарата (что было в то время одно и то же) все понимали. Я помню, с какой интонацией завотделом из городского управления культуры товарищ Лихова заявила мне однажды: "Я вам не доверяю". Но я помню и то, как на IV рок-фестивале орлы из обкома ВЛКСМ, дамочки из того же управления культуры и, кажется, из Куйбышевского райкома партии листали тексты, как правоверные комсомольцы сокрушенно обменивались репликами:

– Ты смотри, до чего додумались, сволочи! А поди, скажи им "нельзя"... Не придерешься...

Хотя все равно придирались. И запрещали. И карали.

Но какое–то время все эти уловки работали. Пусть ненадолго. Но тогда и загремел, помнится, Питер по всей державе. Не только потому, что первым в стране был питерский рок-клуб, а еще и потому, что "там поют та-ко-ее!!!" А идея "прикрытия" самых крамольных текстов, как я уже говорила, исходила от "Алисы".

Вот так.

* * *

Вот так мы познакомились. Но не подружились. И это естественно. Кем я была в глазах ребят? Цензором. А что может быть страшнее цензора для сочинителя? Так что утверждение уважаемого рок-дилетанта Александра Николаевича Житинского о том, что "Нина Барановская, придя в дом самодеятельного творчества, очень быстро стала своей", далеко от истины.