Читать «Калабрийские бандиты» онлайн - страница 11

— Ладно. Сегодня вечером у нас еще найдется чем попировать, да и на завтрашнее утро кое-что останется. Пока нам больше ничего и не нужно. А теперь будем спать.

— Я уже сплю, — сказала Мария.

Бандит улегся рядом.

Жакомо был прав: он был предан. Но не крестьянами и не пастухами, а своим же братом — разбойником. Захваченный перед тем Антонио, желая избежать петли, пообещал предать главаря шайки, а начал он с того, что сам расставил часовых, на которых и натолкнулся Иеронимо.

Однако, полковник, командовавший осаждающим отрядом, все еще продолжал держать Антонио под строгим надзором. Для того, чтобы Антонио действительно мог избежать веревки, необходимо было изловить Жакомо, так как полковник был слишком предусмотрителен, чтобы выпустить своего пленника, не заручившись кем-нибудь другим. Незадолго до рассвета он приказал двум солдатам вести Антонио за собой, чтобы вместе с ним убедиться в том, что осажденные не улизнули. Если бы наверху никого не оказалось, это значило бы, что часовые были плохо расставлены. И так как Антонио взял это дело на себя, то, стало быть, он вдвойне предатель, заслуживающий быть дважды повешенным. Против такой военной альтернативы ничего нельзя было возразить, тем более, что для Антонио не было другого исхода, как согласиться. Перед полковником он не кривил душою. Искренний в своем предательстве, он был совершенно уверен, что его товарищам не выбраться из устроенной им западни.

Первые лучи восходящего солнца осветили вершину скалы, и оттого, что долина, на которой лагерем расположились французские солдаты, оставалась вся во мраке, казалось, что вершина эта, наподобие горы Синайской, охвачена каким-то гигантским пожаром. Мрак понемногу исчезал, и потоки света, устремляясь по уступам каменных громад, будили горных орлов, которые, точно запоздав куда-то, срывались со своих мест и, взмахнув мощными крыльями, тонули в небесах. Бриз налетал со вздохом на сосны и пробковые деревья, которые грациозно сгибались, выпрямлялись и снова склоняли свои верхушки, обмениваясь друг с другом предусмотрительным ропотом. И, наконец, проснулась вся гора, ожила, заговорила… Одна только вершина оставалась безмолвной и пустынной.

И, тем не менее, глаза всех были устремлены на эту вершину. Сам полковник со зрительной трубой не спускал с нее глаз. Но, по прошествии получаса, он бросил наблюдение и ударом ладони сложил трубу. Затем обернулся в сторону Антонио и промолвил:

— Ну?

Слово может быть удивительным инструментом в зависимости от того, кем и в каком случае оно употреблено. Оно имеет способность сжиматься и растягиваться, бурливо шуметь, как волна, журчать, как ручей, бросаться, как тигр, и пресмыкаться подобно змее, бомбой взлетать к облакам и молнией падать с неба. Одному человеку нужна целая речь, чтобы высказаться, другому достаточно сказать два, три слова, и его уже поняли.

Полковник принадлежал к последней школе красноречия, и в произнесенном им «ну» всем послышалась следующая тирада: «Антонио, мой друг, вы плут и негодяй, вы водили меня за нос, полагая спасти свою шкуру тем вздором, который вы мне напели. Но я не из тех, которые позволяют себя морочить всякой дребеденью. Вы не сдержали своего слова, ваши товарищи ушли в эту ночь, и нам придется снова, как полицейским псам, бежать по их следам, что для солдат не может не считаться унизительным. И потому вы будете немедленно вздернуты на ближайшем дереве, я же тем временем позавтракаю».