Читать «С. Л. Епифанович Преп. Максим Исповедник и византийское богословие» онлайн - страница 9

Богословие свв. Григория Богослова, Григория Нисского и Афанасия Великого

Воззрения трех указанных отцов ^[18], связанные единством духа и направления, давали византийцам цельную картину миросозерцания. В общем они представляются в таком виде. На вершинах богословствования, в учении о Высочайшей Причине всего, господствует релятивистическая точка зрения св. Григория Богослова, раскрытая в свое время в противовес заблуждению Евномия. Бог непостижим по существу ^[19]. Мы можем познать только то, что Он есть, а не то, что такое Он есть ^[20]. Три Ипостаси Божества, соединенные единством сущности ^[21], Троица в Единице и Единица в Троице ^[22], в озарении от Которой заключается наше блаженство ^[23], возвышается над нашим познанием в недоведомом величии ^[24]. Мы, впрочем, можем постигать свойства Божества в Его проявлениях, энергиях, созерцая Бога как Творца, Промыслителя и Судию ^[25]. Все эти проявления суть действия Логоса ^[26]: во Св. Троице Отец благоволит, (и лишь) Сын действует, Дух усовершает ^[27]. Центр творения и промышления Божия составляет человек, этот»малый мир в великом» ^[28]. Это — высшее в сем мире создание Божие. Св. Григорий Богослов вполне разделяет ^[29] то высокое идеалистическое представление о человеке, его назначении и первобытном состоянии, которое так рельефно выразил в своем антропологическом учении св. Григорий Нисский. И надо заметить, что это представление вообще было распространенным на Востоке ^[30], составляя одно из отличий греческого богословия от латинского ^[31]. В основе взгляда св. Григория Нисского лежало убеждение, что человек, этот образ Божий, не был по структуре тела своего таким, как теперь. Состав плоти его был особый, нетленный, бесстрастный ^[32]; человек не был предназначен к размножению путем брака; разделение его на мужской пол и женский допущено было лишь по предведению греха ^[33]. Первый человек в идее был действительным образом нетленного и бесстрастного Бога ^[34]. Тем глубже поэтому были изменения, которые произвело в человеке грехопадение, когда он оказался в настоящем своем эмпирическом состоянии, как существо страстное и тленное ^[35]. Спасти человека нужно было не только от греха, но и от осуждения тления ^[36]. Тайна искупления глубока и непостижима. Но все же на понимание ее немало можно пролить света от потоков учения св. Афанасия Великого. С точки зрения великого»отца православия», спасение человека, избавление его от тления, возможно было только через введение в человечество принципа нетления, через соединение его с Богом и обожение ^[37]. Отсюда осуществиться оно могло только в воспринятой Богом Словом нашего естества, в Его воплощении ^[38]. После воплощения научение истине ^[39] и искупительные страдания ^[40] составили уже дальнейший момент в совершении дела нашего спасения, обусловленный первым. Главное же в этом деле соединение с Богом и обожение.«Слово вочеловечилось, чтобы мы обожились» ^[41]. С этой сотериологической точки зрения у св. Афанасия освещается и Лицо Искупителя и оттеняется весь жизненный смысл исповедания Его Богом и человеком ^[42]. — Искупление, совершенное Христом, должно быть нами усвоено. Оба Григория дали руководящие мысли по этому вопросу. Наше спасение заключается в нашем обожении ^[43]. Средства его — таинства. Мы возрождаемся и уподобляемся Господу, Его рождению и смерти, в крещении ^[44], а претворяемся в Него и обожаемся в причащении ^[45]. Он же становится в нас всем, чем Сам есть, и, таким образом, спасает нас ^[46].