Читать «Каменный пояс, 1975» онлайн - страница 70
Виктор Суворов
Алеша Грязнов, один из тех, кто сварил первую броневую сталь, погиб под Ленинградом. Теперь его именем названа одна из улиц Магнитогорска. Поэт написал о нем песню:
Горячего сердца, горячего
слова
Не старят ни дни, ни года.
Мы слышим, Алеша,
шаги твои снова.
Ты рядом, ты с нами
всегда!
Еще задолго до того, как была получена первая плавка броневой стали, в Москве и Магнитогорске искали пути, как эту сталь прокатать, превратить ее в броневой лист для танков. Таких станов в Магнитке не было.
Нарком черной металлургии Иван Федорович Тевосян сообщает директору комбината Носову по телефону 4 июля:
— Центральный Комитет партии решил перебазировать в Магнитку самый мощный в стране толстолистовой броневой прокатный стан Мариупольского завода имени Ильича. Где вы разместите этот стан?
— Иван Федорович, нужно специальный цех построить...
— Сколько потребуется для этого времени?
— Построить цех и смонтировать оборудование — несколько месяцев.
— Много, Носов, ох, много... Броня нужна немедленно. Времени у нас нет.
— Понимаю.
— Тогда подумайте, как ускорить дело.
— Подумаем.
«Совет в Филях» повторился. Носов собрал прокатчиков, механиков — думали, обсуждали, искали выход.
Предоставим слово лауреату Ленинской премии, трижды лауреату Государственной премии, бывшему заместителю главного механика комбината, а ныне начальнику Главного управления ремонтных служб и ремонтных предприятий Министерства черной металлургии СССР Н. А. Рыженко:
— И, как это часто бывает, решение пришло неожиданно: а если начать катать броню на новом, недавно смонтированном у нас блюминге! Это был великолепный агрегат, сделанный на «Уралмаше». Запас прочности у него большой — должен выдержать! Вместе с товарищами я начал считать, прикидывать, набрасывать эскизы... Работали всю ночь напролет. И, глубоко убежденный в своей правоте, в том, что техническое решение найдено, я пошел к директору комбината Григорию Ивановичу Носову.
Сразу же появились люди, которые и «про себя», и вслух говорили: «Авантюра». Им мерещилось страшное: громада блюминга развалится, нажимные винты лопнут, валки разлетятся, не выдержав обжатия слишком твердой для них стали, двигатели «не потянут».
Сомнения, колебания, яростные споры...
Что же Носов!
Прекрасный инженер, он сразу же уловил все выгоды предложения. В сознании его звучало неотступное: «Фронт ждет!»
На техническое обоснование предложения дали 24 часа. Мне и раньше этого события, и потом не раз приходилось работать очень напряженно. Но я не помню в своей жизни таких суток, которые отняли бы у меня каждую минуту без остатка.
