Читать «Каменный пояс, 1975» онлайн - страница 51

Дочь генерала, Валентина, служившая в дивизии медицинской сестрой, вспоминает^[3]:

«...16 ноября разгорелись особенно тяжелые бои: не умолкая гвоздила немецкая артиллерия, фашистские стервятники беспрерывно висели в воздухе. Кругом стоял оглушительный грохот разрывов. Казалось, земля рвется на куски, изрыгая фонтаны огня и копоти.

Поступившие к нам раненые сообщали тревожные вести: на всем участке нашей обороны танки, огонь и танки и снова беспрерывный огонь, а в воздухе ни на минуту не умолкает гул самолетов.

В этот день, день генерального наступления на Москву, враг твердо решил стереть в порошок все живое на своем пути.

Наши бойцы отражали яростные атаки танков бутылками с горючей жидкостью, противотанковыми гранатами, а когда не хватало противотанковых, бойцы связывали по нескольку пехотных и рвали ими гусеницы танков. Артиллеристы выкатывали орудия и били прямой наводкой.

Раненые говорили, что нашим очень тяжело. Фашисты рвутся к Москве. Их не останавливают ни громадные потери в технике, ни колоссальные потери в живой силе. Москва любой ценой...

17 ноября на рассвете я, санинструктор Стрельцов и санитар Григорьев получили приказ: пробраться в дивизион минометчиков 1075-го стрелкового полка, уточнить обстановку с выносом раненых, оказать помощь на месте.

До минометчиков было пять километров. Наш путь лежал через наблюдательный пункт дивизии в деревне Гусенево. Пока наши зашли на дивизионный пункт медпомощи, я заскочила к отцу.

Ох, как был рад отец нашей встрече!

Папа за эти дни заметно похудел, веки были воспалены, видно было, что он не одну ночь провел без сна.

— Вам сейчас, конечно, жарко? Работы много?

— Да, папа, работы очень много! Но не это самое главное! Главное то, что даже тяжелораненые отказываются уезжать в госпиталь, просят отправить в часть.

— Значит, ты слышала, Валюша, как сражаются мои орлы-гвардейцы? Да, именно гвардейцы, ты не ослышалась! Так сражаться может только гвардия!

— Ты знаешь, как называют нашу дивизию фашисты? Дикой дивизией. Видимо, потому, что дивизия многонациональная, им же, арийцам, не понять, как может объединиться тридцать четыре национальности в дружный, единый кулак. «Сами, — говорят, — черные, глаза узкие — дикий народ». Но я-то, Валюша, знаю, какие это прекрасные, талантливые люди! Сколько замечательных командиров, таких, как казах Баурджан Момыш-улы, выдвинулось у нас! Баурджан — отчаянный командир, любимец всех бойцов.

— Я, папа, слышала много о нем от раненых, очень они им гордятся.

— А Ахмеджан Мухамедьяров? Башкир по национальности. Какой большой души человек, умница! Или Джетпыспаев Балтабек! Хоть кого личным примером заразит, увлечет, недаром он комсорг полка у Ивана Васильевича, настоящий герой! Где только опасность — там и он.

Русские и казахи, туркмены и киргизы, татары, белорусы, украинцы... словом, тридцать четыре национальности дышат одной могучей ненавистью к врагу. Один за всех и все за одного! Техника бессильна против смельчаков. Это победа, да, победа! Сегодня бои уже ослабли, генеральное наступление на Москву захлебнулось! Не видать фашистам Москвы, как своих собственных ушей!