Читать «Мама! Не читай...» онлайн - страница 38

А я ничего не могу рассказать про брата, совсем ничего. Я его не знала. И про него ничего не знала. Потому что он этого вовсе не хотел. Закрытая была для меня система на кучу замков, засовов и паролей. Я иногда задаю себе вопрос: может, восемь лет разницы — это очень много? Но слишком часто вижу убедительные опровержения такой «утешительной» теории. Нет, не в возрастной разнице дело. А в отсутствии любви.

Двоемыслие как способ существования

Как любая девчонка, я любила, когда ко мне в гости приходили мои подружки: две Ленки, Таня, Наташа. Но больше всего радости мне доставляло, когда ко мне приходила моя Олечка. Мы с ней были очень близки во всех смыслах: отличницы, много читающие девочки, нам было о чём болтать на одном языке. Признаюсь честно: со всеми прочими девчонками я «исполняла долг»: надо было дружить, надо было поддерживать отношения, надо было быть в коллективе. Иначе съедят заживо. Этот закон я освоила в довольно раннем возрасте. Никогда в своей школьной компании я не была полностью собой, такой, какой мне хотелось быть, чтобы хотя бы говорить о том, что распирало, что по-настоящему болело, волновало. Моя жизнь, моя музыка, мои книги — отдельно, а школьная компашка с её интересами — отдельно.

Олечка — это другая история. С ней мы трепались о самом важном и, к примеру, самом для нас страшном.

— Ты знаешь, — Олечка округляла до невозможности свои и без того большие серые глазищи. — Ведь КГБ может прослушивать всё, что говорится в квартире!

— Как? — в ужасе шептала я: в нашей квартире чего только не говорилось, господи...

— Через телефон! Даже если трубка лежит на месте, они могут слышать всё — техника такая.

В этом смысле я была запугана до жути, правда, не только и не столько Олечкой.

— Даже не вздумай рассказывать в школе то, что сейчас слышала, — напутствовала меня мама после большой диссидентской беседы за ужином, как всегда сопровождая назидание «страшными» глазами.

— А что может быть? — меня прямо скрючивало от ужаса.

— Что, что! В тюрьму мы с отцом пойдём — вот что!

...И опять стучали мои зубы.

В школе все, ну абсолютно все дети травили политические анекдоты про Брежнева. Я всегда вежливо смеялась, но сама никогда, ни разу не рассказала ни одного, хотя знала их больше других.

— И правильно! — хвалила меня мама. — Мало ли что...

Иногда я всё-таки ляпала что-нибудь не то, типа «Сталин был настоящим убийцей!», а потом неслась домой, приседая каждую минуту от спазмов ужаса в животе, врывалась в квартиру почти с криком:

— Мамочка, а я вот сегодня такое сказала... А ничего не будет? Ничего?

Чаще всего меня успокаивали, но при этом говорили: «Всё-таки следи за языком-то». Да я следила, следила... Только иногда что-нибудь вырывалось из меня почти само по себе почему-то.

Конец апреля, пасха. Я училась классе в пятом. С самого утра моя мама обзванивает своих подружек со словами «Христос воскресе». Когда звонят ей, она ответствует: «Воистину, милая!» Мама улыбается, она довольна, и я вроде как проникаюсь мыслью, что происходит что-то хорошее, что сегодня какой-то не совсем мне понятный и знакомый, но праздник.