Читать «Мама! Не читай...» онлайн - страница 12

— Да-а, тяжёлое у тебя было детство, нищее, — смеётся он. Теперь я тоже смеюсь вместе с ним. Хотя боль в душе, как затянувшийся шрам, саднит: ни девочкой, ни девушкой я ни разу не почувствовала себя уверенной и красивой в своём позорном тряпье. Я даже понятия не имела, как это — быть элегантной и уметь выразить себя с помощью одежды. И украшений у меня никогда не было... До второго замужества — дешёвая деревянная, пластиковая, в самом крайнем случае серебряная бижутерия. Никаких понятий, никакого представления о том, что и как должна носить женщина в моём возрасте. А откуда бы взялось? У мамы до старости — ни колечка, ни цепочечки, НИ-ЧЕ-ГО. Никогда папа ей не дарил никаких украшений. Естественно, ни разу в жизни мой папа ничего подобного не подарил и мне. Мой первый муж... Ну, тут вообще разговор неуместен: достаточно было посмотреть на его бедную мамашу. У безлошадных крестьян никогда не было принято хоть как-то украшать женщин. Какие же могут быть претензии?

Музыкальное наказание и прочие кары

Да-да, я очень хорошо училась, особенно в начальной школе. Скажем честно: училась лучше всех, и давалось мне это весьма легко. Меня воспитывали правильно, не хваля за это и никак не поощряя: ведь это естественно, я же ИХ дочь. Вот и мамочка в своём шахтёрском поселке была лучше всех, и папуля на своем Урале в школе, директором которой был его отец, — тоже. Так что, эка невидаль: дочь — круглая отличница. Ну и что, что при этом она ещё ходит в музыкальную школу? Да, в музыкалку меня всё-таки отдали, правда, в самую обычную — для любых детей, даже для тех, у кого ни слуха, ни голоса, а только ненависть к классической музыке. Но ко мне это не относилось — меня и там хвалили, у меня был хороший слух и вполне сильные пальчики с нужной ладошкой — на уровень «домашнего музицирования» я вполне тянула. Пианино дома плесенью не покрывалось, занималась я каждый день. Ну и что? В этом всё равно не было ничего особенного, это я прекрасно сознавала, это мне очень хорошо объяснили с самого начала.

Во время войны, когда маленькая будущая моя мама с семьей были в оккупации, она пропустила один год учёбы, кажется, третий класс. Когда Украину освободили от фашистов, мама легко сдала всю программу пропущенного года и сразу пошла в четвёртый. Это же потрясающе! Я воспринимала мамочку как светоч ума и интеллекта, восхищалась и не понимала, как могут помещаться столь великий ум, такие дары и таланты в женщине, которая родила... всего лишь меня. (То есть, конечно, существовал ещё и брат, и, как я понимала, он был значительно ближе к небесам, с которых к нам, ничтожным, спустилась моя прекрасная мамочка). Но получить в качестве дочери МЕНЯ, меня, не способную и на сотую долю её достижений... Ай-ай-ай! А ведь до настоящей мамочкиной славы, до понимания всеми без исключения, кто есть эта женщина, ещё было далеко.

Мамочка не ходила на работу, она была дома, но всё время работала: писáла, писáла, писáла... Я не знала, что именно, но ни секунды не сомневалась, что нечто особенное, необыкновенное. Я видела: мама — труженица великая, а уж ум и дарование её проявлялись во всем, в каждой мелочи. Именно во всём — в быту, в общении, в воспитании — она была абсолютной противоположностью всем виденным мною мамам подруг. Подруг я жалела, их мам слегка презирала, а про себя считала, что вытянула у судьбы самый счастливый билет на свете.