Читать «Леонардо да Винчи и Братство Сиона» онлайн - страница 51

Итак, мы видим, что Иисус вполне укладывается в концепцию умирающего бога, но этим прототипом вся картина древних таинств не ограничена. Бог — Осирис, Таммуз, Аттис, Дионис или любой другой — всегда выступает в паре с супругой, богиней, играющей главную роль в драме воскрешения. Вот как пишет об этом Джофрей Эш:

«Всегда бог был обреченным трагическим любовником богини, ежегодно умирающим вместе с растительностью и вновь возрождающимся весной…».^[118]

Очевидно, что если Иисус действительно выполнял роль «Умирающего Бога», то согласно традиции чего-то здесь недоставало. Далее она продолжает:

«В роли умирающего и воскресающего Спасителя его нельзя воспринимать как одиночку. Такие боги никогда не были одни… Вы не можете представить себе Осириса без Исиды, или Аттиса без Кибелы».^[119]

Критики говорят, что Иисус не мог играть роль умирающего бога, поскольку у него не было соответствующей богини. Он был, утверждают они, уникален в своей подлинной божественности и не нуждался в женщине, чтобы разделить эту божественность с ней. Ну, а если у него все же была женщина? Разумеется, была: знание об этом тайно передавалось «еретиками» из поколения в поколение. «Исидой» Иисуса была Мария Магдалина.

Египтяне обращались к своей царице Исиде: «Царица богов… ты, женщина в красном… хозяйка и распорядительница гробниц…».^[120] Магдалину традиционно изображают в красных одеждах, что считается признаком того, что ее считают «прелюбодейкой». А между тем именно Магдалина возглавляла церемонии в гробнице Иисуса.

Поймите это, и многое из того, что было утеряно, намеренно сделано неясным и искажено, встанет на свое место, включая истинную природу того, что можно назвать подлинным христианством.

Несмотря на первое впечатление, Женское Начало в Евангелиях присутствует — по меньшей мере в оригинале. Вот знаменитые первые слова Четвертого Евангелия: «В начале было Слово и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Хотя концепция Слова («Логос») заимствована у неоплатоника еврейского философа Филона Александрийского, современника Иисуса, в этом — от Иоанна — варианте она недвусмысленно выглядит концепцией Женского Начала. Логос — термин мужского рода, но, как ни парадоксально, концепция, стоящая за ним, женская. Нет сомнения, произошла некоторая путаница, когда в Евангелия включали заимствования из источников — и позднее мы осознали значение настоящего происхождения этого пассажа.