Читать «Актерская курилка» онлайн - страница 45

***

Был такой певец во времена советской эстрады – Кола Бельды. Помните, все пел: "Увезу тебя я в тундру…" и "Чукча в чуме ждет рассвета!"? Внешностью и правда обладал совершенно чукотской! Как он сам рассказывал, его русская жена вставала рано, а он просыпал все на свете. Он ей как-то попенял: встала, мол, сама, а со мной ни слова ни скажешь! И она смущенно ответила: "Коль, мы недавно живем, я еще к тебе не привыкла: никак не могу понять, спишь ты или это… уже глаза открыл!"

***

Кола Бельды немного заикался в разговоре. Близкие рассказывали, что ему иногда звонил композитор Модест Табачников, имеющий тот же речевой дефект, и приглашал: "Коля, приход-ди, Сер-г-гей Михалков тоже п-пойдет… П-посидим, поз-за-а-икаемся!.."

***

Эту историю я услышал от актрисы Тамары Кушелевской, проработавшей много лет с Аркадием Райкиным.

60-е годы. Театр Райкина в Англии – компания "Би-би-си" пригласила сниматься на телевидении. Часть миниатюр артисты вызубрили по-английски, в другие вмешивается переводчик, остроумно введенный Райкиным в ткань спектакля. График работы очень плотный, в середине дня один перерыв на обед. Обедать, по единогласному решению, все ездили в гостиницу: там каждый в своем номере кое-что клевал по мелочи, экономя каждую копеечку.

Вдруг однажды импресарио торжественно объявляет: "Сегодня, господа, вы не поедете в гостиницу, сегодня вы будете обедать здесь на "Би-би-си", в нашем ресторане!" Лица актеров вытягиваются, возникает мертвая пауза. Каждый стискивает в кармане потной ладошкой мизерные суточные, выданные на поездку Советской страной, понимая, что только на один обед их и хватит. Увидев окаменевшие физиономии, менеджеры заволновались: "Не беспокойтесь, господа: это лучший ресторан, прекрасная кухня, здесь обедают все звезды нашего искусства!" После этого состояние труппы приблизилось к обморочному, и все взоры обратились к мэтру. "Черт с ними, с деньгами, – прошипел Райкин, – позориться не будем! Заказывать все самое лучшее и дорогое! Вперед!" Все ринулись за столы. И только артист В. вдруг закричал, заскандалил: "Какого дьявола! Это личное дело каждого! Мне надо жене купить, дочери купить – чего я буду валюту тратить!" "Дурак, – ему говорят, – Райкин сказал "вперед!", значит "вперед!"" "Плевать! – стоял насмерть артист В. – надоело стадом быть! Никакой Райкин меня не заставит есть, если я не хочу!" Сел отдельно от всех и громко сказал официанту: "Уан ти! Один стакан чаю! И без сахара!" И еще пальцами показал для верности: сахару, мол, сыпать – не надо!..

Понесли еду. Но какую! Труппа пировала. Ясно было, что денег все равно не спасти, поэтому гуляли от пуза, как артисты умеют! Заморские вина рекой лились! При каждом новом блюде труппа громко обсуждала предполагаемые ощущения артиста В. с его чаем и жадностью. Обед закончился, принесли счет. Райкин взглянул, посчитал в уме, облегченно вздохнул: "Хватит!" – и сказал, сколько на каждого. Все полезли за деньгами, и тут вскочил импресарио. "Ноу, ноу, – заулыбался он и покачал пальцем, – импосибл: все за счет фирмы!" Грянуло русское "Ура!". На артиста В., больше всех в труппе любившего выпить и пожрать, было жалко смотреть.