Читать «Ахилл» онлайн - страница 77

Уже следующим утром троянцы, окрыленные вчерашней победой, с новыми силами двинулись на приступ наших укреплений. Агамемноновы горлопаны-племянники, еще настоящих боев не нюхавшие, — оба всего несколько дней, как прибыли из Микен, — возрешили прославиться как воины: повелели перекинуть мостки через вырытый нами ров и выходить навстречу врагу.

Кое-кто пытался их образумить: вчера мы понесли большие потери, а троянцам вчерашняя победа прибавила и храбрости, и сил. Не лучше ли дать им пойти на приступ: пусть-ка они сперва измотаются, положат побольше воинов, а там уж можно и выходить им навстречу.

Но зачем этим племянничкам разум, когда есть глотки? Заорали: "Подлые трусы! Задрожали, как девицы, едва увидели троянские копья! Снова хотите опозорить славные Микены?!.. Не желаете храбро пасть в бою — сейчас ляжете тут как трусы!" — и уже потрясают своими секирами. Как ты понимаешь, этот их ор боевого духа нам никак не прибавил.

Но ты же знаешь, каково ахейскому воину, когда его называют трусом. Положили мостки, вышли. Лучше уж от троянских копий принять смерть, чем от секир этих горлопанов.

Стали шестью рядами. Стоим!..

Страшен был удар троянцев, который пришелся по первому нашему ряду! Этот ряд чуть отступил. А за ними — другие ряды, им-то куда отступать — позади ров!

Ну, мы и посыпались, как горох, в этот ров. Даже могучий Аякс не устоял — покатился вслед за остальными вместе со своей палицей.

А наш первый ряд вмиг был полностью перебит. Битва едва лишь началась, а мы уже лишились шестой части своего воинства.

Лишь ров остановил троянцев, иначе, наверно, конец бы нам всем. На том сражение и закончилось. Троянцы в этот день, видно, и не собирались штурмовать нашу стену. Развернулись и неторопливо, как и подобает победителям, ушли в свою Трою.

Мы же, те, кто остался в живых, кое-как выбрались изо рва, — иных, покалечившихся при падении, пришлось и на себе волочь, — и, очутившись за частоколом, не в силах были посмотреть в глаза друг другу, столь страшен был наш позор.

Я видел, как Патрокл вышел из Ахиллова шатра, и слезы текли по его щекам, ибо этот наш позор он считал и своим позором. И прятали от нас глаза сидевшие у шатра мирмидонцы.

И только Ахилл так и не вышел из своего шатра...

Вот когда и почувствовали себя снова начальниками племянники Агамемнона! Закричали на нас: "Трусы! Ваша трусость стала позором великих Микен!"

И к Аяксу — с тем же: "Трус! Ты не смеешь называться воином, жалкий трус!"

Кому они это кричали! Аяксу!..

То, впрочем, были их последние возгласы. В следующий миг оба они уже лежали, расплющенные, на земле. Хоть на то пригодилась в этот проклятый день страшная палица нашего Аякса.

Ну да Агамемнон едва ли долго по ним, никудышным, горевал. Разумеется, сам не приплыл на берег, — Ахилл был для него пострашнее троянцев, — а прислал командовать нами еще одного своего родственника, на сей раз не племянника, а двоюродного братца, по имени Махаон. Этот, в отличие от остальных родичей нашего царя, хотя умом и не сильно возвышался над остальными, был, по крайней мере, не так горласт. Был он жирен, как боров, приготовленный к закланию; был жизнелюбив, ибо привез на своем корабле сто амфор самых лучших вин; и был — весьма по-своему — любвеобилен, ибо также привез с собой семерых совсем юных эфебов с подкрашенными, как у вавилонских изомахей, бровями, — в общем, ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю.