Читать «Газета День Литературы # 69 (2002 5)» онлайн - страница 66

— Это кто? — доверчиво спросил он.

— Это я, — сказала я.

— Ммм… А кто именно?

Тут я вспомнила, что имени моего Нигер не знает. Тогда кто я? Где я? Зачем я? Э… э… э… Во дура, позвонила…

— А!.. Это ты! — каким-то непостижимым образом догадался вдруг Нигер и сказал "ты" таким голосом, что я поняла — обо мне.

— Как поживаешь? — стандартно поинтересовалась я. Ну не могу же я прямо сказать: "Я соскучилась…" Мы знакомы-то два дня, и то еле-еле.

— Хорошо, — ответил Нигер. — А ты?

— И я хорошо, — автоматически повторила я. — Ты почему сегодня не пришёл?

— Ездить далеко! — весело ответил Нигер.

У меня всё упало. Настроение, углы губ, даже руки чуть не отвалились. "Далеко ездить"! Это до меня ему далеко. Мне расхотелось говорить. Горло сжалось, с трудом продралось сквозь него: "Пока".

— Ладно, пока, — удивился Нигер.

Я повесила трубку. Дался мне этот Юго-Запад!!! У меня есть Деня. "Да, есть. Он ничего… Симпатичный…" — принялась убеждать я себя. Да ещё и с войны пришёл. "Со съехавшей кукушкой". Волкова права. Он юмора не понимает. Курит, смотрит в пустоту. Песни поёт, будто носом тыкает: "Девушка должна быть верной! Я солдат, охранял рубежи Родины. Все остальные — лохи! А я имею право на любовь…" Имеет. На мою?

Следующим вечером я сидела у Дени на кухне, подперев голову руками, и рассматривала его армейские фотографии. Перед этим мы нормально так бухнули, у меня перед глазами всё плыло. Деня, голый по пояс, курил, высунувшись в окно. На левом плече — голая баба и надпись "Тамань". На правом — какие-то узоры. И фотографии: вот Деня без татуировок, а вот уже с "Таманью". Вот мама и папа, вот он, увешанный автоматами. Друзья. Снова друзья. БТР…

Деня стрельнул бычком в темноту и сел на табуретку.

— Без войны будет не хватать самого крутого чего-то, чтоб нервы на кулак наматывать, — сказал он. — Чтоб кровь не из царапин, а прямо так лилась… из ран… с мясом развороченным…

"И глаза ясные, — подумала я. — Железо, дым, мат и всё те же ясные глаза. Твои".

— …Умирать — так за что-то такое, большое, — продолжал свою мысль Деня. — Без грязи, кусок сплошной. А мы всё лепим и лепим какой-то пластилиновый ком. Зачем? Я хочу на войну. Чтоб меня там убили. По хрену.

— А я что буду делать?

В этот миг мне и вправду казалось, что, уйди он на войну, я прирасту к окну в скорбной позе.

— А ты жить будешь, — расхрабрился Деня. — Найдёшь себе молодого человека, приличного, не такого грёбнутого, как я, — с наслаждением добивал он себя. "Чтобы услышать опровержение", — догадалась я. И я ответила:

— Зачем мне приличный молодой человек?

Денис пропустил мой порыв мимо ушей, увлёкшись своими мыслями.

— Самое то — это в армии и в тюрьме. Там сразу ясно, что человек из себя представляет… Без всяких, мать их, саво… самовыражений. Там ты один на один с собой. И не в "дедах" и "духах" дело…

— А в чём?

— В людях. Маменькиных сынков развелось до хрена. Всяких сопляков понторылых, которые за папика прячутся. А ты выйди один на один со мной, чмо, вот и поглядим, кто крутой. Мне по фигу, какой он, бля, крутой… Он смерти по-любому не видел, когда рядом с тобой твоих друзей в мясо рвёт. Чмори позорные… Мажоры. Отыметь всех и всё. Всех на хрен в армию…