Читать «Газета День Литературы # 69 (2002 5)» онлайн - страница 57

Я аж села.

— С нынешнего дня — ни грамма алкоголя. На тренажерах нагрузку снизить, только минимально для формы. В сауну — ни-ни!

Алкоголя ни грамма! Да я воду пить брошу до конца дней, если так!

Я забеременела, славно так подурнела, а ему это больше всего нравилось. Пигментация пошла, токсикация сразу, ни до чего мне было. А он любит меня, нет-нет да захочет, и я его хочу все равно, и сколько можно было — мы уж все делали как муж с женой.

Говорил мне: родишь, будем все вместе креститься — ты, я и сын. А потом обвенчаемся с тобой. Пусть уж в таком порядке будет. В Елоховском кафедральном соборе.

Круто!

Уже восьмой месяц закруглялся, мальчик мой (уж ясное дело, мальчик) во мне вовсю шевелился. Я, помню, проснулась, поглаживаю живот себе, говорю: Юра, положи мне руку тихо на живот, послушай — сын чего-то тебе сказать хочет.

Взяла его за руку, а она холодная. Я лежу, лежу и потом начала кричать.

Кинулась к телефону, кому звонить!

В записной книжке первая буква А.

— Арчил, Юра умер! Юра умер!

Похоронили Юру.

Дня через два приехали его жена с дочерью, открыли своим ключом, собирайся, говорят. Хорошо тут пожила. Ты нашего Юру убила.

Да разве я его убивала! Разве я его убивала!

…С московской электрички сошла в Рязани красивая беременная женщина. Постояла, будто припоминая что-то, потом определилась, добралась до автобуса. Всю дорогу дремала она, опираясь на свою небольшую мягкую сумку с вещами. В Константиново приехали уже вечером. Шофер остановился у клуба, включил свет в салоне, посмотрел на единственную оставшуюся пассажирку.

— Отвезите меня домой, я заплачу.

Белая была как скатерть. Он даже испугался, но быстро все сообразил:

— Отвезу, отвезу, я тебя мягко доставлю. Терпи!

Господи, какие же у нас дороги мучительные!

На пороге родного дома начались у нее схватки.

— Юра! Юра! Мама! Юра!

Илья Кириллов СРЕДЬ ЗЁРЕН И ПЛЕСЕНИ

Несколько раз за последнее время я сталкивался с одним и тем же неприятным ощущением, почти фантастическим. Но не во сне, наяву, мне казалось, что где-то рядом появляется огромный пористый гриб, намеревается поглотить меня. Мне казалось, что он похож на те, что взращиваются на спитом чае, но отличается от них своей огромностью, умным чувствованием жертвы. Я припомнил, что и раньше испытывал подобное ощущение, оно было мое, подлинное, но не мог припомнить, почему оно ассоциируется именно с этим образом, кто заронил его в мою душу?

В марте я оказался у телевизора, когда шла аналитическая программа "Зеркало". Бородатый телеведущий беседовал о культуре с министром М.Швыдким. Я предполагал, что их разговор коснется литературы. Министру, чтобы проиллюстрировать свой оптимизм, идею о расцвете искусств в новой России, требовалось конкретное имя. И так складывался разговор, что это должно было быть имя из мира литературы. Оно должно было быть новым, еще мало кем прочитанным, дабы не вызвать мгновенного отторжения зрителя. Вместе с тем оно само нуждалось в раскрутке, в признании. Так в эфире прозвучало имя молодого корреспондента из "Московского комсомольца" А.Бабченко, чью повесть "Алхан-Юрт" тогда только что опубликовал "Новый мир" (2002, № 2). И вот тогда вместе с эпитетами министра, самоуверенными и лестными, с экрана сорвалось что-то, стало заполнять пространство комнаты, стремилось проникнуть в ноздри. Не чувство страха, однако, овладело мною, а тоскливое омерзение. Ведь повесть А.Бабченко к тому времени я уже прочитал, и на фоне прочитанного ложь министра прозвучала подло.