Читать «Песни аутсайдера» онлайн - страница 3

Легкость, с которой Емелин переходит от националистической кодификации к интернациональной советской и обратно, тоже вполне оправдана. Советский стиль, большой и малый (от первомайского Мавзолея — к праздничному столу, где шпроты и «Буратино») обладал тем же набором признаков, что и национализм православный: избранность (за железным Занавесом — земли нет), соборность (новая историческая общность — советский народ), фетишизация пространства (железные дороги, целина, метро, новостройки).

Более того, СССР действительно являлся «последней Империей», после падения которой мир перестал быть разделенным на Свет и Тьму: НАТО движется на восток, последние островки «терроризма» гнутся под напором политкорректности и транснациональных корпораций, внутри самого «затонувшего Ковчега» возобладала идеология «приоритета частных интересов» и сопутствующий ей культ потребления, сиречь главно-го советского жупела — «мещанства».

Парадоксальным образом серость и убожество советского быта оказались в исторической ретроспективе чем-то вроде подвижнической аскезы, помогавшей советскому человеку — покорителю космоса — в неравной борьбе против земного адища масс-культуры.

Вы что-нибудь слышали об орбитальной космической станции «Алмаз»? Такая была, даже летала. Для защиты от остального мира на ней была установлена автоматическая пушка — не лазерная, обычная, с пороховыми патронами в латунных гильзах. С надписью «по врагу», самолично выведенной от руки медсестричкой Марусей... У меня сердце разрывается, когда я об этом думаю.

* * *

И все же мы живем в интересное, перманентно пахнущее ветром перемен время. Небывало сильное давление на архетипы «национальной гордости» порождает небывалый же всплеск реакции. Одна из его капель осела в ваших руках. Читайте, хихикайте, и не забывайте, что мнение автора предисловия может не совпадать с мнением издателя.

ЛЕВ ПИРОГОВ

История с географией

Великой Родины сыны,

Мы путешествовали редко.

Я географию страны

Учил по винным этикеткам.

Лишь край гранёного стакана

Моих сухих коснётся уст,

От Бреста и до Магадана

Я вспомню Родину на вкус.

Пусть никогда я не был там,

Где берег Балтики туманен,

Зато я рижский пил бальзам

И пил эстонский «Вана Таллинн».

В тревожной Западной Двине

Я не тонул, держа винтовку,

Но так приятно вспомнить мне

Про белорусскую «Зубровку».

И так досадно мне, хоть плачь,

Что отделилась Украина,