Читать «Война «невидимок»» онлайн - страница 278

Что лее это значит? Кому и зачем понадобилось переносить сюда из далекого Ленинграда эту комнату? Уж не приготовлена ли здесь квартира ей и Саше? Это, конечно, забота Тараса Ивановича!

Охваченная глубоким волнением, Валя с некоторой нерешительностью переступила порог, сделала два-три шага по ковру и замерла в оцепенении: она ясно слышала аромат трубочного табака, который всегда курил покойный отец.

Мысли путались. Валя беспомощно уронила руки, оглянулась на звук раздавшихся за нею шагов и…

На веранде услышали ее крик. Все бросились в комнату, но остолбенели на пороге: почти лишившаяся чувств Валя застыла в объятиях профессора Бураго.

Это был он – огромный, массивный, с пушистой бородой, в которой утонуло Валино лицо. Только борода была теперь совсем седая, и седыми стали волосы вокруг лысины… Никаких сомнений, это он, живой, настоящий Бураго!

– Экая фантасмагория, а? Я… я… я! – гремел его могучий бас. – Не бойтесь – живой, живой! Не с того света. – Он целовал Валю в щеки, в глаза. Не выпуская ее из объятий, крепко пожал всем руки и, продолжая гладить волосы дочери, весело сказал: – Сами видите, – рук не хватает. А то бы всех обнял! Кабы знали, милые вы мои, как я рад! Как рад! Все, все тут. И даже с приростом. Фантасмагория!..

Он так заразительно смеялся, что Валя подняла лицо и тоже засмеялась, хоть губы ее еще дрожали, а по щекам катились слезы.

Она с любовью отстранила от себя голову отца, вглядываясь в его лицо. Тот и не тот. Какие морщины! Почему покачивается голова? Едва заметно, но непрестанно. Как будто он все время что-то отрицает, от чего-то отказывается. И как нехорошо пробегает этот живчик по щеке – от губы к глазу, от губы к глазу.

Валя смеялась вместе с отцом, а ей неудержимо хотелось плакать. Слезы катились из глаз, а ей хотелось смеяться.

Увлекая за собою дочь, – Бураго вышел на веранду. Гости молча, все еще ошеломленные встречей, следовали за ним.

– Вижу, вижу, – говорил Бураго. – Хотите поверить, что чудес не бывает – и не можете?

Непривычно притихший Житков неотрывно глядел на Бураго.

– Ничего не понимаю… ничего… Этими вот руками я зашивал парусину… – Он вытянул руки, посмотрел на них и недоуменно покачал головой.

Чудес на свете не бывает

– Понятно ваше удивление, государи мои. Вижу. Но… чудес на свете уже не бывает… Однако, – сказал Бураго, – прежде, чем я объясню вам все, давайте постоим минуту молча – почтим память того, кто не побоялся рискнуть жизнью ради нашего дела и мужественно отдал ее, сыграв свою роль до конца. – Старик вытянул руки по швам. Следуя его примеру, как по команде, замерли все, хотя не имели представления, о ком говорит Бураго.

А он, опустив голову, молчал. Потом грустно и негромко сказал:

– Мы почтили память того, чье тело вы отдали волнам – моего двойника. Когда я соглашался на эту подмену, никто из нас и думать не мог, что она приведет к такому концу. Конечно, военный моряк должен быть всегда готов ко всему, но, видит бог, если бы я знал… Впрочем… Впрочем, не будем об этом. Иногда я жалею, что голова у меня набита тем, что принято называть знаниями, ценными мыслями… – Он оглядел слушателей. – Впрочем, не станем сейчас об этом толковать. Я хочу только сказать, что если бы мне не было прямо приказано любой ценой… – да, любой ценой! – оберечь то, что зрело у меня в голове, я, конечно, был бы там, с вами, с вашими товарищами, защищающими самые передовые из передовых линий в войне с фашизмом… Да, я был бы там. Но… приказ – есть приказ. А мы с вами солдаты. К тому же еще моряки. И вот я вынужден был… – Он на миг запнулся, подыскивая слово, и с нескрываемым отвращением произнес: – Да, я был вынужден спрятаться в тылу.