Читать «Счастлив как бог во Франции» онлайн - страница 82

Мне довелось познакомиться в Альзасе с одним смышленым малым лет двадцати с небольшим. Я никогда раньше не встречал парня, способного так ловко вращаться в самом разном окружении. Мне стало понятно, откуда у него появились эти навыки, когда он рассказал мне, что относится к числу тех, кого в этих краях называли «вопреки нам». Это был альзасец, насильно мобилизованный в немецкую армию в возрасте 15 лет и отправленный на русский фронт без надежды когда-нибудь вернуться на свою разграбленную немцами ферму. Мы проводили вместе все выходные, путешествуя по окрестностям на моей малолитражке в поисках уютного местечка для выпивки. Он много рассказывал мне о русской кампании, в которой ему пришлось воевать за чужого ему Наполеона. Я понимал, что в глубине души его терзает чувство вины за то, что он уцелел. Сам я помалкивал, потому что не мог говорить о войне без того, чтобы меня не начали одолевать тягостные воспоминания о Миле. Я твердо решил, что никогда и никому ничего не буду рассказывать об этом периоде своей жизни.

31

Послевоенное время не знало, что такое диета. Это слово явно было придумано человеком, страдавшим от ожирения. Никто не заботился тем, что переедал деликатесов, которых был лишен на протяжении многих лет. В итоге я превратился в существо, для которого существует определение «бонвиван». Эти люди точно так же скрывают свой болезненный аппетит, как это делают аскеты. Но моя настоящая болезнь называлась Мила. Исчезнувшая Мила, не позволявшая мне быть счастливым. А поскольку обычное человеческое счастье было мне недоступно, я ударился в поиски наслаждения едой. Но я был скорее гурманом, чем высококвалифицированным гастрономом. Булимия плохо сочетается с изысканной кухней, редко сохраняющейся из-за быстро исчезающего у обжоры вкуса.

Вернувшись в Париж, я стал каждое воскресенье возить Клодин по окрестностям столицы с остановками в кабачках, обеспечивавших посетителям хорошее настроение; я старался как можно реже расставаться с ней. Клодин обычно довольствовалась легким блюдом, которое запивала мягким «Виши Селестэн». Мы очень мало разговаривали друг с другом; у нашей семейной жизни был вкус вареного салата. Наша свадьба была столь же примитивной, как и запись в ряды компартии. Короткая процедура, чтобы узаконить существующее положение. Что касается моего членства в партии, то я не стал проходить перерегистрацию. Мое недоверие к тем, кто пытается думать за других, только усилилось за первые послевоенные годы. Я не доверял и государству, которое всегда существует только для тех, кто служит ему ради собственной выгоды, напяливая при этом маску весьма сомнительного альтруизма. Конечно, я несколько преувеличиваю. Но, в любом случае, власть меня не интересовала. Ни в каком виде. Я был сторонником добродетельного эгоизма, далекого от великих свершений, всегда плохо заканчивающихся. Отец и Клодин частенько ругали меня за такие взгляды. Но их давления было недостаточно, чтобы заставить меня вернуться в строй.