Читать «Счастлив как бог во Франции» онлайн - страница 10

Таким образом, как раз накануне этого дня отец раскрыл передо мной свои планы, полностью лишив меня возможности обсуждать что-либо. Делая вид, что национал-социализм защищает дело рабочего класса, фрицы ловко заморочили всем голову. Это стало ясно после их нападения на СССР. Теперь некогда было колебаться. Компартия Франции начинала борьбу против бошей и против Петена. Отец уже участвовал в ней. Он не стал мне говорить об этом подробнее, но объяснил, что подпольная война — это как математика. Чтобы продвигаться вперед, не нужно каждый раз доказывать теоремы. Ему понравилось это сравнение как свидетельство его интеллигентности. Часть программы, имевшая отношение ко мне, свалилась на мою голову, как горный обвал. Отец отправлял меня в подполье. Не интересуясь моим мнением, как это происходило несколько столетий тому назад с сиротами из высокопоставленных семей, которых, не спрашивая, отправляли в приют. Но я не мог отсутствовать подолгу, так как могли заподозрить участие нашей семьи в Сопротивлении. Тем более, я не мог участвовать в операциях подполья поблизости от нашего жилья — эти функции возлагались на более пожилых подпольщиков. Кроме того, я достиг возраста, когда меня могли в любой момент призвать в армию. Диктаторы любят молодежь — они хорошо понимают ее. Отец всерьез опасался, что немцы будут набирать в свою армию французов, чтобы отправить их сражаться на восток. Эта опасность была тем более реальной для меня, потому что моя мать была уроженкой Альзаса, вновь ставшего немецким. Поэтому отец решил, что я должен умереть, исчезнуть из списков гражданского состояния. У меня был только месяц для того, чтобы подцепить какую-нибудь опасную болезнь, быстро достичь агонии и благополучно скончаться. Это нужно было провернуть с участием врача, хотя и не бывшего членом партии, но считавшегося нашим единомышленником. На следующий день после своей кончины я должен был отправиться на юг и исчезнуть в тамошнем подполье. Вот таким образом я перенял эту профессию от своего отца. Мне даже не пришлось позаботиться о своем паспорте. Не посоветовавшись со мной, отец выбрал для меня фамилию Галмье, вспомнив мою старую школьную кличку. Я вышел из его кабинета с гудящей головой, забитой мыслями, словно сортировочная станция составами. Я не мог представить, что стану настоящим партизаном. Мне казалось, что я должен был стать артистом, чтобы сыграть эту непростую роль, достойную таланта Жуве или Габена.