Читать «Сборник "Блок. Белый. Брюсов. Русские поэтессы"» онлайн - страница 528

Осенью 1907 года Брюсов знакомится с В. Ф. Комиссаржевской и переживает недолгое, но пламенное увлечение артисткой. В дневнике краткая запись: «Встреча и знакомство и сближение с В. Ф. Комиссаржевской. Острые дни и часы. Ее приезд в Москву. Перевод „Пелеаса и Мелизанды“. Позднее в Петербурге на первом представлении. Провал пьесы. Замечательная ночь». Превосходный перевод Брюсова пьесы Метерлинка выходит в издательстве «Скорпион» (М. Метерлинк. «Пелеас и Мелизанда». Стихи. Перевод В. Брюсова. «Скорпион», Москва, 1907). В том же году Брюсов выступает как ученый-пушкинист: он проделывает большую и ценную работу над текстами лицейских стихотворений Пушкина (В. Брюсов. «Лицейские стихи Пушкина». Кн. «Скорпион». Москва, 1907).

Рядом с Литературно-художественным кружком возникает в Москве «Общество свободной эстетики». И там и здесь Брюсов играет первую роль. В своей книге «Между двух революций» Белый дает удивительные по сходству «моментальные фотографии» посетителей «Свободной эстетики». Вот — художник Валентин Александрович Серов: «Застенчивый, скрытный, угрюмый… Голубые глазки щурились напряженно от яркого света… Он высиживал заседания — широкоплечий, квадратный, совсем небольшого росточка… Непоказный человек; с виду — дикий, по сути — нежная мимоза; ум вдесятеро больший, чем с вида. Талант тоже вдесятеро больший, чем с вида». Вот — художник Судейкин: «Еще молодой, густобровый, одетый со вкусом, причесанный, в цветном жилете, с глазами совы, как слепой, круглолицый и бледный брюнет этот с бритым лицом, привскочив, остро схватывал мысль». Его жена — артистка «Олечка Судейкина»: «Хрупкая, юная, очаровательная блондинка, неглупо щебечущая, точно птичка, напоминала цейлонскую бабочку плеском шелков голубых и оранжевых в облаках бледных кисей». Третий художник — Сапунов: «Как месяц сквозной, меланхолик, чуть сонный, склоненный, как сломанный… вид имел такой, что вот-вот он опустится в волны плечей и шелков, над которыми встал он». Постоянными гостями «Эстетики» бывали супруги Гиршманы. Он — меценат и коллекционер «чопорно-скромный, чванно дравший свой нос, с развязной скромностью пятивший грудь, упорно протискивался между нами». Его жена — Генриетта Леопольдовна — знаменитая московская красавица, «бледно-грустная, нервная, юная эта брюнетка питала симпатию к Брюсову, томно рождаясь из дыма фиолетово-жемчужных кисей; энергичным и резким движением приподнимала свой веер к точеному носику, бросив в пространство тоскующий взгляд». Посещал «Эстетику» и молодой писатель Борис Константинович Зайцев. Белому он казался «студентом Борей», «отпустившим чеховскую бородку». «По окончании курса надел он широкополую шляпу, наморщил брови и с крючковатою палкой в руке зашагал по Арбату… По существу, он был еще „Борькой“ (по слову жены), которому хотелось сигать, похохатывать, дрыгая ногой: совершенный козельчик! Зачем этот иконописный лик, с профилем, точно вырезанным из пахучего кипариса?» Другой молодой литератор, Владислав Фелицианович Ходасевич, внушал Белому резкую антипатию. Он пишет не его портрет, а карикатуру: «Капризный, издерганный, самоядущий и загрызающий ум развивался за счет разложения этики… Вздев пенсне, расчесавши проборчиком черные волосы, серый пиджак, застегнутый на гордую грудку, года удивлял он нас умением кусать и себя и других».