Читать «Русская Жизнь 14.03.08 Европа» онлайн - страница 5

Тут очень важно уловить идею. Усилия прилагаются прежде всего к тому, чтобы результат выглядел как нечто, лишенное малейших признаков приложенных усилий. Идеальный английский парк неотличим от дикой природы. Но такой дикой природы, которой на свете не бывает, - опрятной, эстетически совершенной, комфортной. Но выглядит все именно что естественно, понимаете? Как бы само собой все сложилось, ага-ага.

Европейцы рот разинули от штуки - это было самое то, чего они хотели. И начали строить такое у себя.

Английские сады становились все более популярны, в том числе у немцев - в Саксонии сосновой и в Баварии хмельной, и в Австрии, пропахшей сапогами и бисквитами, и вообще везде, куда проникал свет цивилизации.

На самом деле образ английского парка лишь зримо выражал идею, коя тогда и восторжествовала в Европе, а именно - идею естественного, незаметного вмешательства, которое может быть очень глубоким, но вот его результаты непременно должны выглядеть как сами собой появившиеся. Даже абсолютно искусственные вещи должны смотреться как «сами выросшие», и не на грядке, а в чистом поле.

В ту же самую историческую эпоху в Англии и по всей Европе (больше теоретически, но все-таки) торжествуют идеи свободной торговли, невидимой руки рынка, невмешательства в частную жизнь и свободы человеческой индивидуальности. Образцовое государство должно как можно больше походить на «общество в естественном состоянии» - ну, может быть, облагороженное «добрыми нравами», откуда-то незаметно берущимися, как-то заводящимися через филантропию, просвещение, тихой работой виртуозов-садоводов, подстригающих ветки (чем меньше, тем лучше), чтобы пейзаж соответствовал высоким стандартам.

***

Два самых распространенных обвинения, которые русские (когда были посмелее) бросали в лицо европейцам, - в «расчетливости» и «неискренности». «Все в этой хваленой Европе насквозь фальшиво, все не по-настоящему, все с ужимкой и гримасой, нигде нет живого слова, живого человека», - такими причитаниями полнятся страницы русских дневников позапрошлого какого-нибудь века. Обычно эти обличительные строчки соседствуют с восхищениями по поводу европейской опрятности, сытости, твердой обеспеченности прав и свобод. Это хвалили, хотели себе - а на несносную «фальшивость» пеняли нещадно. Нет бы европейцам, достигшим такого упоительного благополучия, не быть такими застегнутыми на всю душу. Кто знает, что там у них в душе делается. Подозревали нехорошее.

Про то, как европейцы не жалуют русских, мы уже говорили. Огрехов и уродств у нас находят множество. Но, пожалуй, самыми искренними - раз уж мы говорим об искренности - остаются две претензии.

Первое - это серость, невыразительность России и русских. Когда европеец пишет о русском рабстве, русской лени, русском неумении носить хорошие пиджаки, и тому подобное, то чувствуется, что это все придирки. Но когда из-под пера вырывается: «эти плоские, невыразительные лица», - вот тут проскакивает какая-то искра настоящей досады. Русские как бы не выдерживают какой-то важный экзамен.