Читать «Александр Башлачёв - Человек поющий» онлайн - страница 8

Ты никогда не спишь.

Я тоже никогда не сплю.

Наверное, я тебя люблю.

Но я об этом промолчу.

Я скажу тебе лишь то,

Что я тебя хочу.

За окном — снег и тишь.

Мы можем заняться любовью

на одной из белых крыш. А если встать в полный рост,

то можно это сделать на одной из звезд.

Наверное, зря мы забываем вкус слез.

Но небо пахнет запахом твоих волос.

И мне никак не удается успокоить ртуть,

Но если ты устала, я спою что-нибудь.

Ты говоришь, что я неплохо пою И, в общем, это то, что надо.

Но это очень легко.

Я в этих песнях не лгу.

Видимо, не могу.

Мои законы просты —

Мы так легки и чисты,

41 В более поздней редакции предыдущие три строки этой строфы имеют вид: «Выдерни занозу, обломай ее края. / Это оттого, что мой ледокол / Не привык к воде весеннего ручья».

Нам так приятно дышать.

Не нужно спать в эту ночь,

А нужно выбросить прочь Все, что могло мешать.

Сентябрь 1984 (Приводится по распечатке Людмилы Воронцовой, 1984)

Время колокольчиков

Долго шли

зноем и морозами.

Все снесли

и остались вольными.

Жрали снег

с кашею березовой

И росли

вровень с колокольнями.

Если плач — не жалели соли мы.

Если пир — сахарного пряника.

Звонари черными мозолями Рвали нерв медного динамика.

Но с каждым днем времена меняются. Купола растеряли золото.

Звонари по миру слоняются.

Колокола сбиты и расколоты.

Что ж теперь

ходим круг-да-около На своем поле,

как подпольщики?

Если нам

не отлили колокол,

Значит, здесь

время колокольчиков.

Зазвенит сердце под рубашкою. Второпях врассыпную вороны.

Эй, выводи коренных с пристяжкою И рванем на четыре стороны.

Но сколько лет

лошади не кованы.

Ни одно колесо не мазано,

Плетки нет.

Седла разворованы.

И давно все узлы развязаны.

А на дожде — все дороги радугой. Быть беде. Нынче нам — до смеха ли? Но если есть колокольчик под дугой, Значит, все. Заряжай, поехали!

Загремим, засвистим, защелкаем! Проберет до костей до кончиков.

Эй, братва, чуете печенками Грозный смех

русских колокольчиков?

Век жуем

матюги с молитвами.

Век живем

хоть шары-нам-выколи.

Спим да пьем

сутками и литрами.

Не поем.

Петь уже отвыкли.

Ждали. Ждем. Все ходили грязные42.

Оттого сделались похожие.

А под дождем оказались разные.

Большинство — честные, хорошие.

И пусть разбит батюшка Царь-колокол,

Мы пришли с черными гитарами.

Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл Околдовали нас первыми ударами.

И в груди — искры электричества.

Шапки в снег.

И рваните звонче-ка Рок-н-ролл — славное язычество.

Я люблю

время колокольчиков43.

Сентябрь 1984 (Приводится по распечатке Людмилы Воронцовой, 1984)

Осень45

Ночь плюет на стекло

черным.

Лето, лето прошло,

черт с ним.

Сны из сукна,

под суровой шинелью спит северная страна. Но где ты, весна,

чем ты сейчас больна?

Эта осень — ягоды губ

с ядом.

Осень — твой похотливый труп

рядом.

Все мои песни

июля и августа — осенью сожжены: Она так ревнива

в роли моей жены.

Мокрый табак. Кашель.

Небо — как эмалированный бак

с манной кашей.

И по утрам прямо надо мной

Капает ржавый гной

Видно, господь тоже шалил весной46.

Время бросать гнезда,

время менять звезды.

Но листья,

мечтая лететь рядом с птицами,

Эта песня была подарена Марине Зиничевой на день рождения 24 сентября 1984 года.