Читать «Жиды города Питера, или Невеселые беседы при свечах» онлайн - страница 24

Пинский. Скажешь, что подтерся по ошибке… (Взрывается.) Да кто там тебя спросит, обалдуй с Покровки? Кому ты там нужен? Паспорт отберут, и весь разговор… Слушайте, панове, а может, паспорт не брать с собой? Ну потерял я паспорт, начальник! Еще в прошлом годе потерял! По пьяному делу! А?..

Базарин (неприязненно). По-моему, это противозаконно. Обман властей.

Пинский. Ах-ах-ах! Власти обманул, гадкий мальчик! Власть к нему со всей душой, а он, пакостник, взял ее – и обманул! Дед плачет, бабка плачет…

Кирсанов. Да нет, не в этом же дело, Шура. Противно же это, мелко… Лганье какое-то семикопеечное… У тебя получается, что если власть у нас подоночная, так и мы все должны стать подонками…

Пинский. Ну нет так нет, я же не настаиваю. Я только хотел бы подчеркнуть, что чистенький, подлинненький паспортишко где-нибудь в хорошеньком загашнике – это вещь архиполезная, государи мои!..

Из прихожей, из коридора, ведущего в комнату Сергея, доносятся топот и шарканье, слышится голос Артура: «Ничего, ничего, пошли, не упирайся…» И вот Артур появляется в гостиной, таща за собой за руку вяло сопротивляющегося С е р г е я.

Артур. Вот, я его вам привел. (Сергею.) Говори, закаканец! Ведь тебе же хочется это сказать. Ну! Говори!

Сергей (смущенно и сердито). Отстань, африканец, отпусти руку! Не делай из меня попугая.

Артур (отпускает его). Я тебя прошу: скажи. Думай что хочется; делай что хочется; и говори что хочется!..

Кирсанов. Сергей, что ты еще натворил?

Сергей (моментально окрысившись). Да ничего я не натворил! Сразу – натворил! (Артуру.) Говорил же я тебе, сундук кучерявый…

Артур. Станислав Александрович, я вас очень прошу: ну помолчите вы несколько минут! Почему вы никогда не чувствуете, когда надо помолчать? Вам надо помолчать, а вы все норовите поскорее принять меры, даже и не попытавшись узнать, в чем дело… (Сергею.) Будешь говорить? Нет? Тогда я скажу. Понимаете, он испытал жалость. Мы там сидели как люди, ловили кайф, и было все нормально, и вдруг он сказал: мы вот сидим здесь с тобой, а они там – одни, и помирают со страху, и у них ведь теперь ничего не осталось… Я удивился, а он сказал: у них на старости лет осталась одна погремушка – ихняя демократия и гласность, а теперь вот у них и это отбирают. Потрясли перед носом и тут же отобрали. Насовсем. Он сказал: мне их жалко, мне до того их жалко, что даже плакать хочется. И я увидел, что он плачет…

Сергей. Не было этого! Хватит ерундить-то!

Артур. Было это, Серый, было! Ты уже этому не веришь, я и сам-то не верю, хотя ведь и пяти минут не прошло, да только – было! И я тогда вдруг понял: это минута добра. Бывает момент истины, знаете? – а это была минута добра. И я опять удивился: как же так? Откуда же оно взялось, это добро? Да еще целая минута! Через какую щель оно проползло? И кто его сюда пропустил? И вообще, при чем тут я? И я сказал ему: не бери в голову, Серый! Они получили только то, что сами хотели получить, – ни рюмкой больше, ни рюмкой меньше. А он мне сказал: ну и что же? Тем более они несчастны, и еще больше их от этого жалко… Я снова попытался объяснить ему, что вы уже сделали свой выбор… неважно – почему, неважно – как… но сделали! И тогда он сказал… Он согласился со мной и сказал: да, сделали, но, боже мой, до чего же это жалкий выбор! И тут жалость охватила и меня тоже. Я схватился было за бутылку, но сразу же понял: нельзя. Я подумал: вы тоже должны узнать об этом… Теперь-то я вижу, что сделал глупость, никому из вас этого не надо, но – все равно. Это была минута добра. Очень большая редкость в нашей жизни.