Читать «Танатопия» онлайн - страница 2

Вскоре после того, как мне исполнилось двадцать лет, я узнал о предстоящем визите отца. И обрадовался, потому что более всего на свете желал излить свою душу кому бы то ни было, пусть даже отцу.

Он был со мной любезней, чем прежде, и хотя ни разу не посмотрел мне в глаза и говорил строго, тон его был приветлив. Я сказал ему, что очень хотел бы вернуться в Лондон, что курс окончен, что, если я здесь останусь, умру с тоски… Голос его был по-прежнему приветлив:

- Я хотел забрать тебя, Джеймс, прямо сегодня. Директор сказал мне, что ты не очень здоров — не спишь, мало ешь. Чрезмерные занятия вредны, как всё чрезмерное. А кроме того, вот ещё что я хотел тебе сообщить: у меня есть свои причины забрать тебя. Человеку в моём возрасте нужен друг и помощник — и я нашёл его. Теперь у тебя есть мачеха, которая жаждет познакомиться с тобой как можно скорее. Сегодня и поедем.

Мачеха! Я вспомнил мать — светловолосая, бледная, такая ласковая… как она любила меня, как баловала! Отец, можно сказать, бросил её: дни и ночи он проводил у себя в лаборатории, а она угасала — несчастный, слабый цветок!.. Мачеха! Мне, стало быть, предстоит выносить тиранство новой жены доктора Лина, какого-нибудь, верно, синего чулка, учёной крысы, а может, и сущей ведьмы… Простите великодушно. Случается, я и сам не знаю, что говорю, или слишком ужхорошо знаю…

Ни слова я не ответил отцу, и мы отправились, как он и замыслил, на станцию, сели в поезд и поехали в Лондон.

Старинная дверь нашего дома вела на лестницу, где было темно, а лестница — на второй этаж, в жилые комнаты. Едва войдя, я был неприятно поражён: в доме не осталось никого из старых слуг.

Четыре мумии в чёрных обтрёпанных ливреях неловко, молча склонились перед нами. В гостиной всё изменилось — мебель была новая, строгого, холодного стиля. И только в глубине, как прежде, висел портрет моей матери кисти Данте Габриэля Россетти (1), завешенный креповым покрывалом.

Отец показал мне мою комнату — она была рядом с лабораторией — и пожелал мне спокойной ночи. С не свойственной мне учтивостью я зачем-то спросил его о мачехе. Он отвечал медленно, раздельно, подчёркивая каждый слог, а голос его был ласков и опаслив — тогда я ещё не понимал…

- Вы увидитесь… Обязательно увидитесь… Спокойной ночи, сынок, спокойной ночи… Обязательно.

Ангелы господни, зачем вы не взяли меня к себе? Зачем не с тобой я сейчас, милая мамочка? Или пусть меня поглотила бы адская бездна, или разбился бы я о скалы, или убила бы меня молния!

Да, именно тогда, ночью. В каком-то странном душевном и физическом оцепенении я сразу же лёг, не раздеваясь. Помню сквозь сон как кто-то из слуг вошёл в комнату, пробормотал что-то и долго, как в кошмарном сне, глядел на меня косым глазом. В руках он держал подсвечник с тремя свечами. Когда я проснулся — было около девяти — свечи ещё горели.