Читать «Путешествия с тетушкой» онлайн - страница 8

– Ему они нравятся?

– Он мало здесь бывает. Занятия и другие дела…

– Не хотел бы я видеть это перед глазами, когда утром просыпаюсь.

– Он редко здесь просыпается…

Тетушка повела меня обратно в гостиную, где Вордсворт уже поставил на стол три стакана венецианского стекла с золотым ободком и кувшин с водой, весь в мраморных цветных разводах. Бутылка с черной наклейкой была единственным нормальным предметом и потому неуместным, как неуместен человек в смокинге на маскараде. Сравнение это тут же пришло мне в голову, так как я несколько раз оказывался в подобной неловкой ситуации из-за своей глубоко укоренившейся нелюбви к маскарадным костюмам.

Вордсворт сказал:

– Телефон как черт говорил все время, пока вас тут не было. Вордсворт сказал им, она ушла на очень важный похороны.

– Как удобно, когда можно говорить правду, – заявила тетушка. – Мне никто ничего не передавал?

– Бедный Вордсворт не разбирал их чертовы слова. Не по-английски говорите, им сказал. Они сразу тогда убрались.

Тетушка налила мне гораздо больше виски, чем я привык, я попросил добавить еще воды.

– Теперь я могу сказать вам обоим, какое я чувствую облегчение оттого, что похороны прошли так гладко. Я как-то раз была на очень фешенебельных похоронах – жена известного писателя и, надо сказать, не самого верного из мужей. Это было вскоре после первой мировой войны. Я тогда жила в Брайтоне и интересовалась фабианцами [члены «Фабианского общества» (основано в 1884 г.), пропагандировавшего идеи постепенного преобразования капиталистического общества в социалистическое путем реформ]. О них я узнала от твоего отца еще молоденькой девушкой. Я пришла из любопытства пораньше и перегнулась через перильца в крематорской часовне, чтобы прочесть надписи на венках. Я была первая и потому одна в пустой часовне, наедине с гробом, утопающим в цветах. Вордсворт простит меня, он уже слышал эту историю во всех подробностях. Дай я тебе налью еще, – обратилась она ко мне.

– Нет-нет, довольно, тетя Августа. Я и так выпил больше, чем надо.

– Ну так слушай. Я, должно быть, сделала резкое движение и случайно нажала на кнопку. Гроб стронулся с места, раскрылись дверцы. Я чувствовала жар печи и слышала шум пламени. Гроб въехал внутрь, и дверцы захлопнулись. И в этот самый момент явилась вся честная компания: мистер и миссис Бернард Шоу, мистер Уэллс, мисс Несбит – это ее девичья фамилия, доктор Хавелок Эллис, мистер Рамзей Макдоналд [Бернард Шоу, Герберт Уэллс, Эдит Несбит, доктор Хавелок Эллис, Рамзей Макдоналд были членами «Фабианского общества»] и сам вдовец, а священник – он, разумеется, не принадлежал ни к какой официальной церкви – вошел через дверь с другой стороны, где были перильца. Кто-то заиграл гимн Эдварда Карпентера: «Космос, о Космос, Космос имя твое», хотя гроба не было.

– И как вы поступили, тетушка?

– Я спрятала лицо в носовой платок и сделала вид, что плачу, но мне показалось, что ни один человек не заметил – кроме разве священника, но он ничем себя не выдал, – что гроб отсутствует. Вдовец-то – уж во всяком случае. Он и до этого много лет не замечал, что у него есть жена. Доктор Хавелок произнес очень трогательную речь – а может, мне это показалось: тогда я еще не окончательно перешла в католичество, хотя была уже на грани, – о благородном достоинстве прощальной церемонии, без привычного лицемерия и без риторики. И без покойника, можно было добавить с успехом. Все остались вполне довольны. Теперь тебе понятно, Генри, почему я старалась не делать лишних движений сегодня утром.