Читать «Цифровой журнал «Компьютерра» № 221» онлайн - страница 8

Государство – аппарат насилия. И апофеоз насилия – армия. Ну а армии были самыми что ни на есть воплощенными традициями. Высшие слои служили в кавалерии – офицерские собрания гвардейских полков представляли собой элитные клубы. По-другому быть не могло – дорогостоящие лошади с родословными чуть ли не длинней, чем у владельцев, требовали немалых расходов. Да и изобилие мундиров – на каждый случай жизни, шившихся вручную у дорогих портных – требовало от офицера постоянных трат. Так что доходы с имений тратить было на что…

Ну а потом все изменилось практически в один момент. Пулеметы (в русской версии «Максима» было 282 детали, требовавших для производства 2488 операций, выполнявшихся с помощью 830 лекал, которыми производилась 1054 измерений) усердно превращали элитную кавалерию в холодное мясо. Армии оделись в грязеобразную защитную форму, желавшие выжить офицеры накинули солдатские шинели. Ну а результат боевых действий стал зависеть от способности тыла массово производить орудия и боеприпасы – для того, чтобы убить закопавшегося в землю бойца требовалось четыре сотни снарядов…

А производить в таких количествах стало возможным лишь высокостандартизованные изделия и только в условиях массового производства. Оно то и предопределило ход истории ХХ века. Осмысленный в 1930 году, когда Хосе Ортега-и-Гассет издал свое «Rebelión de las masas», «Восстание масс». Там он блистательно описал последствия превращения народов в толпы, и грядущий феномен «массовой культуры», правящий ныне бал по всей планете…

Ну, правда, причины этого Ортега-и-Гассет, как и подобает философу, сыну литератора, искал в проявлениях демократической активности масс. И пытался противопоставить толпе выдумываемую им новую аристократию. Но дело было в структуре массового производства индустриальной эпохи. Оно могло с высоким качеством и приемлемыми издержками выпускать небольшое число однородных товаров. Для которых была нужна масса потребителей. С деньгами – чем, вовсе а не социалистическими игрищами обуславливался подъем зарплат трудящихся. И с однородными вкусами…

И вот эти-то вкусы и формировались технологиями, пришедшими на службу коммерческой мифологии. Принято считать, что пропаганду особенно любили тоталитарные режимы. Да нет, и «Радио Коминтерна», и геббельсовская машина пропаганды были лишь жалкими пародиями на рекламную мощь рыночной экономики, которой служили и домашние радиолы, и автомобильные приемники (известное и в современном мире ИТ имя Motorola родом из тридцатых, от автомобильного радио…). Ну и – ставшие после Второй мировой массовыми телевизоры.

Именно они – первично на электронно-лучевых трубках, сначала монохромных, потом цветных; позже на плазменных и жидкокристаллических панелях – держали пальму первенства на самом жирном в мире рекламном рынке, рынке США. Воспитывая широкие народные массы в духе любви к ценностям свободного мира – газировке, завернутой в булку котлете и автомобилю именно той модели, которую измыслили для этого сезона дизайнеры. Все это сначала обслуживало, а потом и порождало массовый спрос, делая ТВ-рекламу очень большим бизнесом.