Читать «Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин)» онлайн - страница 110

В Откровении святого Иоанна Богослова говорится о том, что когда-то на исходе времен в последнем сражении сойдутся силы «царей земли» и антихристовых полчищ. Именно там должен будет решиться исход вечного противостояния добра и зла. Но еще задолго до этого исхода предмостным укреплением «горы у города Мегиддо» становится сама душа человека, преступившего некие нравственные пределы; и авангардные бои венчающей круг бытия апокалиптической битвы у Армагеддона развертываются в первую очередь именно здесь. Об этом много позднее скажет Достоевский. Так что мученический удел никогда не умирающей совести – это вовсе не вечное хождение вокруг какого-то каменного столпа в некоем мрачном сыром подземелье, не бесконечное ожидание второго пришествия Христа и вопрошание каждого прохожего: «Не идет ли человек с крестом?», но нескончаемое остервенение этого боя. Да, человеку в самом деле не дано и на мгновение взглянуть в лицо Бога, ибо никакая психика не в состоянии выдержать Его даже милостивый встречный взгляд. Здесь же горела Его ярость, которая к тому же множилась и свирепой решимостью вечного Врага человеческого рода; и в сотрясаемую корчей живую человеческую душу по самые ступицы с насаженными на них отточенными железными серпами давились сразу все боевые колесницы Его воинства, схлестнувшегося с несметными полчищами Гога…

Спасения не было, восстав против своего Господа, он становился вечным изгоем.

Есть наказания, куда более жуткие, чем все вместе взятые земные узилища и пыточные дыбы. Рассказывают, что когда отцу последнего российского императора донесли, что в одной из его тюрем сидит человек, осмелившийся плюнуть на его портрет, он, возмутившись необходимостью за это еще и кормить преступника, приказал немедленно выгнать того вон и сказать, что царь в свою очередь – плюет на него. Страшно ходить средь людей, когда на человека плюют земные цари, но все же есть в том и некая доля смягчающего драму юмора. От Иоанна же отвернулся Царь небесный – и уже невозможно было помыслить воздаяние жесточе этого. Нельзя было даже удавиться – теперь с этим предстояло жить уже не только до смертной черты, но и там, за нею.

Но пока дышала плоть, ее все еще сотрясало исступление последней надежды: еще немного, еще одно злодейство – и чаша Его терпения (наконец-то!) переполнится… Но гасли и корчи этой агонии.