Читать «“Гарри Поттер”: Стоп» онлайн - страница 11

Вообще в искусстве для детей должно быть как можно меньше ужасов, особенно снабженных физиологическими подробностями. Вспомните мнимую смерть Белоснежки или Спящей Красавицы, вспомните отрубленную голову богатыря, которую приставляли к туловищу и орошали живой водой. Где описание выпученных глаз и вывалившегося языка? Никакой патологоанатомии.

А если вернуться к жертвоприношениям, то кошкой завхоза госпожой Норрис дело не ограничивается. В “Темной комнате” есть и другая линия, причем в данном случае жертвоприношение совершают “хорошие” колдуны. Мы имеем в виду приготовление оживляющего настоя из мандрагоры – растения, “волшебный” корень которого традиционен в колдовских ритуалах.

Уже само по себе описание этого “растения” обескураживает. Вместо корня у молодой мандрагоры “крошечный, испачканный землей, безобразный младенец”. И хотя листья у него растут прямо из макушки, а кожа бледно-зеленая и вся испещрена разноцветными точками, ведет он себя как человек. Не желая расставаться с насиженным местом, этот младенец кричит, брыкается, корчится, молотит острыми кулачками, скрежещет зубами. Потом, вступив в переходный возраст, мандрагоры становятся нервными и замкнутыми. А достигнув половой зрелости, закатывают шумные вечеринки и лазают друг к другу в горшки. Тут-то они, как учит профессор школы магов, и готовы к использованию – их следует убить и употребить в зелье. А как еще понимать слова: “Вот юношеские прыщи сойдут, и мы снова их пересадим. А после этого нарежем и приготовим настойку”?! “Их” – это в данном случае корни-человечки.

Да, Ролинг честно потрудилась на ниве оккультизма. Корень мандрагоры – это не просто оккультизм, а крутой оккультизм. По преданию, мандрагора вырастает на том месте, где пролилось семя повешенного (отсюда, вероятно, и образ корней-младенцев).

Вы скажете, что дети этого наверняка не знают. Но, во-первых, заинтересовавшись благодаря “Гарри Поттеру” магией, они легко могут продолжить оккультное образование – учебная литература подобного рода нынче не дефицитна. А во-вторых, даже без этих знаний картина, нарисованная Ролинг, чудовищна по своей жестокости: человечков-мандрагор приносят в жертву ради благополучия других, более достойных, существ.

Как же удается писательнице отключить у читателей сострадание? – Да старым, как мир, способом: внушая, что попискивающие и шныряющие по горшкам корни – это недочеловеки, к тому же очень противные и опасные. Например, младенец мандрагоры называется “безобразным”, он “истошно орет”. Так внушается отвращение. (Кстати, это на удивление созвучно эпитетам, которыми любила награждать малышей основательница “планирования семьи” Маргарет Зангер, тоже знавшая толк в оккультизме. А жертвоприношение младенцев в медицинских целях сейчас с успехом осуществляют в России последователи неистовой Маргарет, занимающиеся фетальной терапией – изготовлением и применением лекарственных снадобий из абортированных младенцев – и не стесняющиеся заявлять во всеуслышание, что это очень благородно, когда один нерожденный ребенок спасает десять живущих. Источник подобного “гуманизма” все тот же – зловонное болото Нью-Эйдж, фашистской “религии Нового Века”).