Читать «Автор «записок на семенах акации»» онлайн - страница 2
Урсула Ле Гуин
Мы осмелимся предположить, что споры вокруг семени № 31 вызваны, возможно, этноцентрической интерпретацией понятия «верх». Для нас «верх» – это «хорошее» направление. Однако для муравьев это не так, или, по крайней мере, не всегда так. «Верх» – это место, откуда поступает пища, без сомнений. Но «низ» – это безопасность, покой, дом. «Верх» – это палящее солнце, холодные ночи, отсутствие родных туннелей, изгнание, смерть. Поэтому мы предполагаем, что автор этого странного произведения в одиночестве опустевшего туннеля пытался доступными ему средствами выразить свое отчаяние в предельной, почти немыслимой для муравья форме отступничества, и правильным для человека прочтением семян №№ 30—31 будет следующее:
«Пожирайте яйца! Низвергнем Муравьиную Матку!»
Рядом с семенем № 31 найденного манускрипта исследователи обнаружили высохшее тело маленького муравья-рабочего. Голова его была отделена от туловища, возможно, челюстями муравья-воина из той же колонии. Однако семена, аккуратно уложенные рисунком, напоминающим фрагмент нотной записи, остались нетронутыми. (Муравьи из касты воинов неграмотны, и, очевидно, этого солдата не заинтересовал набор семян, из которых уже извлекли съедобные зародыши.) В результате войны с соседним муравейником, начавшейся спустя некоторое время после смерти автора «Семян акации», колония была разрушена, и ни одного живого муравья в ней не осталось.
Сообщение об экспедиции
Сложнейшие проблемы, возникающие при чтении текстов на пингвиньем языке, в значительной степени облегчаются использованием подводной киносъемочной аппаратуры, поскольку, отсняв беглые пассажи текста на пленку, их можно замедлять и повторять до тех пор, пока постоянные повторы и усердное изучение материала не позволят исследователю понять многие элементы в высшей степени элегантной и живой литературы пингвинов, хотя определенные нюансы и, может быть, сама суть навсегда останутся не понятыми нами.
Благодаря профессору Дьюби, указавшему на отдаленное сходство пингвиньих текстов с поздними диалектами диких гусей, появилась наконец возможность составить первый ориентировочный глоссарий языка пингвинов. Аналогии с дельфиньим языком, использовавшиеся до этого, не принесли ощутимой пользы, а очень часто просто уводили исследователей в сторону.
Действительно, могло показаться странным, что тексты, написанные в воздухе почти исключительно крыльями и шеей, окажутся ключом к пониманию поэзии водных писателей с короткими шеями и рудиментарными крыльями, напоминающими скорее плавники. Однако мы бы не сочли это столь странным, если бы не забывали, что пингвины, несмотря на многочисленные другие соображения, все-таки птицы.
Хотя их письмена напоминают творения дельфинов по форме, нам ни в коем случае не следовало предполагать, что они будут соответствовать им и по содержанию. Разумеется, здесь нет никакого соответствия. В них чувствуется, конечно, тот же самый неординарный ум, вспышки безудержного юмора, изобретательность и неподражаемое изящество. Среди тысяч разновидностей рыбьих литератур лишь в немногих можно обнаружить хотя бы какой-то юмор, обычно довольно простой и примитивный; возвышенное же величие языка акул и тарпонов чрезвычайно далеко от радостного ощущения жизненной силы, присущего текстам китообразных. Радость, сила и юмор – всеми этими качествами наделены авторы-пингвины, равно как и многие творцы утонченных произведений среди тюленей. Связующим звеном здесь служит температура крови. Но устройство мозга и матки ставит барьер! Дельфины не откладывают яиц. И в этом простом факте заключена огромная разница.
