Читать «Разведшкола № 005» онлайн - страница 86

Большинство диверсионно-разведывательных групп, посланных в тыл противника, точно в воду канули. Как правило, радиосвязь с ними поддерживалась три-четыре дня и затем обрывалась. Все понимали, что это означает.

В заключение нашей встречи А.М. Добросердов сказал, что штаб представителя ЦШПД и наша спецшкола передислоцируются в город Сальск и попросил запомнить адрес, по которому она будет размещаться. Не записывать, а запомнить, сказал он. И еще просил передать «Бате», что радиопозывные остаются прежними.

Вернувшись в Приютное, я рассказал «Бате» обо всем, что узнал в столице автономной республики, передал поручение штаба представителя ЦШПД и начальника нашей спецшколы. Затем поговорили о моей работе. «Батя» сказал, что в Приютном я поработал хорошо, теперь пора заняться селами и хотунами улуса. Для этого исполком улуссовета выделяет мне тачанку, а он («Батя») прикрепляет ко мне двух наших бойцов из милиции, дает Федору Воронину наш пулемет МГ-34 с патронами.

Он объяснил это тем, что по степи ездить небезопасно. По данным контрразведки штаба 28-й армии и работников госбезопасности республики, в степи бродят вооруженные банды дезертиров и предателей, которые по каким-либо причинам остались в республике. Они грабят население, уничтожают работников советской власти. «Тебе, сын, — сказал «Батя» — нужно быть предельно осторожным».

Так начались мои поездки по улусу, а он был очень большим. На юго-западе находилось русское население, но в основной его части жили калмыки. Я в эти поездки выезжал на тачанке, запряженной двойкой хороших лошадей. Возница-кучер был калмык из нашего отряда. Мы с Федором сидели в тачанке, с пулеметом. Нас всегда сопровождали два конных милиционера, тоже из нашего отряда. В результате нас прозвали «летучим отрядом прокуратуры».

Мы действовали по отработанной ранее схеме. Не обходилось без приключений. Нарывались на бандитские засады, как будто мы с ними поменялись ролями. Они вдруг выскакивали из-за какого-нибудь укрытия и обстреливали нас. Но рейды наши происходили в дневное время и мы, как правило, обнаруживали их издалека, к тому же подрывных средств у них не было — ни мин, ни взрывчатки.

Мы изымали упрятанное зерно, скот, находили кое-что другое, в том числе оружие. Обозы с зерном регулярно поступали в распоряжение улусного руководства, скот (овцы, коровы) мы передавали возрождающимся колхозам и совхозам. При опросе населения    выясняли кое-какие сведения и для местных органов госбезопасности. Они уже сформировались и начали действовать.

Но вот однажды в одном из калмыцких хотунов я арестовал всю партийную ячейку. Ее члены отказались добровольно вернуть разворованное совхозное зерно, а мы его обнаружили. Из этого хотуна я пригнал в Приютное 16 коробов зерна.

Когда прокурор сообщил «Бате», что арестованные, являются коммунистами, у меня произошел серьезный разговор, сперва с ним, затем и на бюро улускома. Меня уговаривали спустить дело «на тормозах» и указать, что зерно они сдали добровольно. Я отказался наотрез, заявив, что какие же они коммунисты, если нарушают законы советской власти? Отменить мое решение мог только прокурор. Но В.Н. Артамонов поддержал меня. Я же наивно задал вопрос на бюро улускома: «Разве коммунисты могут нарушать закон? Разве закон не для всех одинаков?» Вопрос был закрыт. Но с этого дня мои отношения с «Батей» стали напряженными.