Читать «Ныне, вечно и никогда» онлайн - страница 10
Вадим Шефнер
– Не надо, тетя Гина, мушка не блестит.
Когда приклад плотно и удобно прилегает к плечу, Волька почти перестает ощущать себя, он словно сам становится винтовкой.
Вот она наведена на цель, Волька переводит мушку чуть-чуть левее: он знает, что винтовка берет чуть-чуть вправо. Теперь он спокойно нажимает спусковой крючок и сразу чувствует сильный, но дружественный толчок отдачи. Какая-то сила устремилась от него вперед, и ее уже ничем не вернуть, сам Спаситель ничего бы тут не мог поделать. Бутылочка исчезает, будто ее и не было. Если бы там стоял волк, или медведь, или человек, с ним произошло бы то же самое. Волька понимает это. И каждый раз он чувствует гордость, но рядом с гордостью встает какая-то неясная тревога, смутный страх перед этой силой, которая ему все-таки непонятна.
– Ты делаешь успехи, – говорит Георгина. – Теперь иди сюда.
Она отходит шагов на двадцать назад, Волька идет за ней и снова ложится с винтовкой на землю. Отсюда он два раза мажет, но третьим выстрелом разбивает еще одну бутылочку. А когда он пробует стрелять из положения стоя, у него ничего не получается.
– Эта винтовка тебе тяжела, – говорит Георгина. – Тебе бы надо драгунку. Но все-таки ты молодец. Хорошо, что ты не волнуешься при выстреле.
– Ты тоже не волнуешься при выстреле, тетя Гина?
– Нет, не волнуюсь, – с каким-то даже сожалением отвечает она.
– А когда ты стреляла в людей?
– Не знаю, как тебе объяснить… Ведь это были враги. Я очень волновалась, что не попаду, а поэтому я и не волновалась… Нет, ты этого не поймешь…
– Тетя Гина, а из меня выйдет меткач?
– Какое глупое слово! Из тебя выйдет недурной стрелок, если ты будешь практиковаться. Но никогда не стреляй в зверей и птиц – это грех. Оружие можно употреблять только при необходимости, иначе это подлость.
– Значит, только на войне? Но ведь война же кончилась. Теперь начинается мирное строительство, – авторитетно заявляет Волька, повторяя слова Дождевого.
– Война еще будет. Сейчас она кончилась, но когда-нибудь она будет опять.
– А с кем на этот раз?
– С кем-нибудь да будет. Наверно, с англичанами, они ненавидят Россию.
– А тебе страшно было на войне, тетя Гина?
– Вначале было все время очень страшно. А потом когда надо – не боишься, а когда надо – боишься. Совсем не бояться нельзя, а то тебя быстро убьют или ранят. Если б твой отец знал, когда надо бояться, он был бы сейчас здоров. Он шел впереди роты в рост, парадным шагом, с одним револьвером. Это было в самом начале войны… Этот глупый Николашка Второй погубил нашу гвардию на болотах! Будь он проклят со своей пемкой Алисой! И молодцы большевики, что расстреляли его. Так ему и надо!
Вольке всего двенадцать лет, и в его голове царит порядочный сумбур. Но он смутно понимает, что еще больший сумбур царит в голове Георгины, хоть она такая умная и смелая. И он удивляется ей. С одной стороны, она признает большевиков: «Если б не они, то вся Россия бы развалилась». С другой стороны, она осуждает их за то, что они воевали на гражданской войне: «Русские не должны стрелять в русских». Сама она после германской ни разу не выстрелила в человека, она только ездила всюду следом за отцом. И еще: она ненавидит Николая Второго, но в то же время говорит, что все было бы хорошо, если б нa его месте был Петр Великий.