Читать «Учение о Логосе в его истории» онлайн - страница 239

XI

Мы рассмотрели, таким образом, те элементы гностицизма, которые заключались в миросозерцании иудейского народа в эпоху Христа. Мы должны помнить, что немногие дошедшие до нас памятники и фрагменты апокрифической литературы суть лишь случайные остатки, уцелевшие от общего и систематического уничтожения, какому подверглась вся внеканоническая письменность, не согласовавшаяся с нормами иудейской и христианской ортодоксии^[563]. Те апокрифы, которые, прикрываясь

–  389  –

древними именами, заключали в себе диавольские семена ереси и «лжеименного знания», преследовались с особою строгостью, истреблялись беспощадно и с давних пор: в Ефесе, где подвизались некоторые бродячие иудейские заклинатели – «какие-то семь сыновей иудейского первосвященника Секвы», – проповедь апостола Павла имела такой успех, что «из занимавшихся чародейством многие, собрав книги свои, сожгли их перед всеми и сложили цену их, и оказалось их на 50 000 драхм» (Act. 19, 19). Наряду с магическими книгами уничтожались и другие. Уцелели (в отдельных списках и большею частью в переводах) лишь наиболее невинные, и то – благодаря христианским интерполяциям и переработкам. Но поэтому уцелевшее имеет для нас двойную цену; если даже в том, что сохранилось, несмотря на двойную цензуру иудейства и христианства, так много гностических элементов, то мы имеем полное право предполагать, что их было еще больше в тех памятниках, которые истреблялись за явное нечестие и лжеучение.

Какое же практическое употребление делалось из всего этого гностического материала? Что в еврействе и самаритянстве развивалось сектантство, это не подлежит сомнению, как ни скудны наши сведения об этом сектантстве^[564]. Но гностические идеи, рассмотренные нами, были распространены в еврействе и помимо сект, и повсюду они вели к однородным результатам: теоретическому суеверию соответствовало суеверие практическое, «лжеименное знание» вело к магии.

В магии и состояла суть премудрости первоначального гностицизма – τὸ τῆς σοφίας κεφάλαιον ^{35}, по

–  390  –

свидетельству Кельса^[565]. Волхвами были первые самарянские гностики – Симон, симониане и Менандр, qui et ipse ad summus magiae pervenit ^{36} (Iren. I, 23, 5 Just. Apol. I, 26, 4). Ессеи славились своим знахарством, вйдением имен ангельских и тайных целебных средств (Jos. do bello Jud. II 8, 6–7); ебионеи и елкезаиты занимались волхвования–ми, смущая простой народ, причем елкезаиты в качестве предвещателей именовали себя «прогностиками»^[566]. Магии преданы были «ведуны», или «гностики» всевозможных толков, офиты, которых Ориген прямо называет «тоетами», Басилид, карнократиане, валентиниане, Марк (magicae imposturae peritissimus)^[567] {37}, гностики, о которых свидетельствует Плотин^[568], и те, которым принадлежала книга Pistis Sophia (стр. 277 cл.). Магия обнимала в себе заклинания, дававшие господство над архонтами небесных сфер и над духами и демонами поднебесными; она давала свободный пропуск через загробные мытарства и чудодейственную силу врачевания от всяких зол в настоящем веке. Она обнимала в себе гадания всякого рода, мантику, астрологию, «математику» ^{38} и иные художества – между прочим, любовные фильтры и талисманы^[569]. Магия основывается на познании тайн духовного мира, на сверхъестественном откровении, которое сообщалось путем предания. Нередко такое предание простиралось лишь на имена и заклинательные формулы: самое гностическое миросозерцание или «системы» различных гностиков служили лишь обоснованием, подстройкой этой практической мистики. Не умозрительный, а практический интерес обусловливал успех гностицизма.