Читать «Эссе 1994-2008» онлайн - страница 270

Небольшая шкатулка для письменных принадлежностей, обтянутая слегка выцветшим шелком, густо вышитым фигурами гуляющих дам и кавалеров, совершенно неожиданная в своей подлинности и чудесной сохранности, с вклеенной внутрь гравюрой «Давид, обезглавливающий Голиафа» по Николасу де Брейну. Коллаж из текстов и вырезанных гравюр, с портретами Вильгельма Оранского и его супруги, с перечислением их добродетелей и с текстом последней речи Вильгельма перед английским парламентом, в золоченой раме, с добавленным по бокам для красоты цветочным бордюром, целый гравюрный мемориал, специально сделанный для какой-нибудь гостиной. Анонимная «Тайная вечеря» с Ливио Агрести, отпечатанная на льняной ткани и служившая для покрытия потира во время таинства причастия в полулегальных католических мессах в какой-нибудь частной амстердамской часовне. Замечательный оттиск офорта Йоханнеса Глаубера по композиции Герарда де Лересса с изображением молитвы Св. Роха, а рядом - такой же, но совершенно другой оттиск на голубой бумаге, тронутый белилами и золотом, дивной красоты. Страница крошечного альбома с рисунком Абрагама дю Бельи trompe-l’oeil c гравюры Рембрандта «Принесение во храм», забавный курьез, очень точно иллюстрирующий ценность этого маленького офорта в глазах современника, рассматривающего его как драгоценность. Грубые, схематично набросанные полуфигуры Девы Марии с младенцем, Иосифа и трех королей в медальонах, вмонтированных в зубчатую корону, чей контур отпечатан на продолговатом листе бумаги. Это тип бумажной короны, венчавшей бобового короля, то есть того, кому доставался боб, запеченный в пироге во время праздника Епифании 6 января. Таких корон были напечатаны тысячи, до нас дошла чуть ли не единственная. Огромный морской сундук, принадлежавший датскому адмиралу Нильсу Юлю, декорированный снизу доверху, и внутри и снаружи голландскими гравюрами с библейскими сюжетами, аллегориями месяцев, частей света, пейзажами в окрестностях Амстердама и с «деревом холостяков и старых дев», висящих на его ветках как перезрелые фрукты, редчайшим иконографическим мотивом. Ни одна из гравюр, украшающих этот сундук, не известна в гравюрных кабинетах.

Истории, множество историй, всего две с половиной сотни отдельных историй, рассказанных каждым экспонатом на этой выставке, головокружительно захватывающей для любого знатока гравюры и для любого, кто хоть немного интересуется Голландией Золотого века. Такое ощущение, как будто заглянув в крохотный глазок Perspectiefkast, присутствующего, конечно же, на выставке, кукольного домика с оптическим эффектом, изображающего голландский интерьер XVII века, зритель входит в магический ящик, в подлинную Голландию, и мир вокруг начинает двигаться, дышать, думать, говорить, и вот вы уже внутри, в непосредственной близости подлинного, осязаемого голландского быта и бытия. Эффект уменьшения, детализации, разрушающий обычную музейную отстраненность от экспонатов, неожиданно дает совершенно противоположный результат. Очутившись внутри Perspectiefkast, Гулливер попадает в страну великанов, и маленькое отверстие, открывающее вид внутрь голландского дома, оказывается прорывом в мирозданье: вокруг четыре элемента вселенной, вода, огонь, земля и воздух, и четыре времени года сменяют друг друга, и проходит череда человеческого пути от рождения до смерти, и пять чувств, неизменные с античности до наших дней, повествуют о том, что все в нашем мире постоянно, и нет в нем того времени, чтоб прошлое отличало от настоящего. Все это сюжеты множества гравюр, представленных на выставке, вошедших в быт голландцев XVII в. столь же прочно, как открытки в нашу современную повседневность. А над всем царит великолепное зеркало, отражавшее век семнадцатый так же, как оно отражает и век двадцать первый, с выгравированной на нем каллиграфической надписью Kent u selven, «Познай самого себя». В тусклой амальгаме угадывается другое лицо голландской культуры, лицо одинокого и отверженного Бенедикта Спинозы, утверждавшего, что человек - часть природы, душа его - модус мышления, тело - модус протяжения, воля совпадает с разумом, а все действия человека включены в цепь универсальной мировой детерминации. Как мельницы вокруг дорог, тюльпаны на полях, велосипеды по берегам каналов, сыры на полках, сельди в бочках и грани бриллианта.07.03.2006