Читать «Президент исчез» онлайн - страница 150

Есть и те, кто говорит о бессмысленной гибели американских граждан. Я отвечаю: конечно, подобное имеет место, но надеюсь, что лаконичность моего ответа не будет использоваться как доказательство моей неспособности к состраданию. Все дело в том, что в данном случае сострадание — это все, что нам остается. Вообразите, что было бы, если бы мирный гражданин нейтральной страны отправился погулять по Ватерлоо в разгар великой битвы? Был бы он при этом убит? Да. Выразило бы правительство его страны протест против такого акта жестокости? Конечно нет, ведь он оказался на поле боя в момент сражения, следовательно, ответственность за последствия ложится на него. Однако битва при Ватерлоо состоялась более ста двадцати лет тому назад. В четвертом десятилетии двадцатого века поле боя больше не представляет собой холм, долину и излучину реки; теперь полем боя становится континент, земное полушарие, океаны и небеса. Если государства Европы ведут войну и если гражданин Америки садится на корабль с тем, чтобы пересечь океан, он в полном смысле слова оказывается на поле боя, как тот гипотетический любитель прогулок по Ватерлоо. Неоспоримо очевидным является то обстоятельство, что современные методы ведения войны растянули границы поля боя до такой степени, что они охватывают все моря и сушу Земли, затихая только у границ нейтральных государств, в отношении которых есть уверенность, что они смогут защитить свой нейтралитет; и как бы яростно мы ни пытались протестовать против этого расширения владений войны, и что бы мы ни сделали или ни сказали, нам не по силам изменить такое положение вещей. Мы можем воевать, если мы так решим, и победить врага; однако воевать в попытке загнать все ужасы войны на уютное поле боя девятнадцатого столетия — это донкихотство.

Американские граждане рискнули прогуляться по полю боя и были убиты. Я оплакиваю их и сострадаю всем тем, кто любил их. Вы все сострадаете им, друзья мои.

Есть также и те, кто говорит — одни открыто, другие намеками, — что мы должны вступить в войну, чтобы защитить нашу внешнюю торговлю, наши зарубежные капиталовложения и гигантские деньги, которые были предоставлены определенным воюющим сторонам. Я полагаю, что для кого-то из вас подобная позиция выглядит вполне разумной. Мне же кажется, что она не выдерживает никакой критики, и мне трудно говорить на эту тему с должной сдержанностью и терпением. Разве то, что мы вступим в войну, обеспечит желаемый результат? Как было в той последней войне, в которой мы приняли участие? Тогда мы тоже предоставили гигантские займы. А потом начали воевать и предоставили дополнительные займы. Мы и наши союзники победили.

Восхитительно, мы спасли свои займы и капиталовложения, а также внешнюю торговлю, и всего-то это обошлось нам в какие-то жалкие пятьдесят тысяч молодых американцев убитыми и ранеными. Восхитительно! Но вернули ли нам тогда деньги, полученные в порядке займа? Мы получили их? Получим ли мы их хоть когда-нибудь? Нет. Наши расчеты не оправдались. Однако в основе моего возражения лежит другой аргумент. Этот, я полагаю, тоже довольно неплох, но, по моему мнению, есть более веские доводы. Даже если можно было бы надеяться, что наше участие в войне сохранит наши капиталовложения, я все равно сказал бы «нет»! Когда человек, будь он американцем, англичанином или кем угодно, дает взаймы или вкладывает деньги в чужую страну, ему следует знать, что среди прочих возможных опасностей существует риск, что эта страна может оказаться ввергнутой в войну. Но это его риск; если он при этом выиграет, это его выигрыш; если проиграет — его потеря. Говорю вам, друзья мои, я не жалел сил и времени, чтобы рассмотреть эту проблему со всех сторон.. И теперь могу сказать только одно: пока я остаюсь на посту главы исполнительной власти вашего правительства, ни один американский мальчик, вооруженный винтовкой и готовый к смерти, не будет послан на чужую землю, чтобы пролить там свою кровь в качестве залога под ваши займы. Ни один займ на земле не стоит этого!»