Читать «Сельская Венгрия» онлайн - страница 42

Дом представлял собой одно просторное помещение с земляным полом, с камином, с широкой кроватью — подушки до потолка. Заметив особый мой интерес к необычному отоплению дома, старик сказал:

— Камин и грел, и рыбу над ним коптили. А воду в те времена на питье брали из Балатона. В лодке, бывало, нагнешься над бортом и прямо губами, все равно как олень…

Мы хорошо простились со стариками. И, петляя в людском потоке по гористой Тихани, все старались увидеть окошко в серой каменной кладке с красным цветочком герани.

* * *

«Балатон, Балатон…» Прибытка от озера, конечно, в тысячу раз больше, чем в молодые годы умирающих теперь стариков. Светит солнце. Блестит вода. Скользят по озеру нарядные паруса. Люди купаются, загорают. Жарится мясо. Зреют клубника и виноград. Булькает музыка. Речь венгерская, немецкая, чешская, русская. Строятся новые терема, один миловидней другого. Все в порядке? Пожалуй, да. Хотя несколько лет назад ответ на этот вопрос был бы иным. Это касается самого Балатона. Воды. Ее здоровья. Основы всего, что собирает сюда людей.

Вода — наиболее уязвимая часть природы. Все, что вылито, выплеснуто, спущено в трубы, куда-нибудь утечет и в конечном счете попадет в речку, озеро, в море. А дряни всякой выливается нынче на землю волей-неволей много. Вот и бьем уже в колокол на Байкале. В большом непорядке Балхаш. Беда с водою Великих озер Америки. Стонет от загрязнений Средиземное море. На грани жизни и смерти — Балтийское. Что же говорить о Балатоне, озере сравнительно небольшом, мелком, расположенном в самой середине людского скопления!

Первые признаки заболевания озера появились лет тридцать назад. Буйно в рост пошли тростники… Потом тростник вдруг стал гибнуть — это была новая стадия неприятностей. Потом стала цвести вода. Гром грянул в 1965 году — погибла, задохлась рыба. И взрывоподобно тронулись в рост сине-зеленые водоросли. Что там пить — в воде неприятно стало купаться. У этой точки оглядеться бы и что-нибудь предпринять. Но в пользовании природой русское слово «авось» имеет эквиваленты у всех народов. В 1972 году принимается решение о дальнейшем и быстром развитии на Балатоне туризма. В дело вложили деньги. Они немедля сторицей в золотом варианте стали в казну возвращаться. Но и тогда на лекарства для Балатона не потратили даже маленькой доли. Между тем болезнь обострялась и в 1984 году достигла кризиса — летом вода зацвела. Сук, на котором сидела громадная индустрия отдыха и туризма, затрещал… Я говорил обо всем этом в венгерском Комитете по охране природы, в Лимнологическом институте, со стариками Пете в Тихани. «Даже на вид вода изменилась: из сине-зеленой в жаркое время делалась желтой».

Причину болезни установили скоро и без труда. Вода Балатона обильно «удобрялась» со всех сторон. Отходы жизнедеятельности людей — шесть миллионов каждое лето! — прямиком без очистки текли в Балатон. И второе — ручьи и реки несли с полей химикаты.

Проблема Балатона сделалась в Венгрии жгучей общественной и хозяйственной проблемой. Меры приняты были решительные. Для бытовых стоков прорыли канал к Дунаю. (Решение не самое лучшее. Дунаю-то тоже нечистоты не в радость. Но все же там текущие, не стоячие воды.) Одновременно с этим к югу от Балатона закрыли двадцать два крупных свиноводческих хозяйства и подступились к реке Зала, несшей в Балатон удобрения, собранные водой с обширной сельскохозяйственной площади. Тут столкнулись с проблемой: как очищать воду? Растворенные удобрения плохо улавливались. Вспомнили: река Зала прежде у впадения в Балатон разливалась болотом с названием Кишбалатон. В 1930 году болота эти были осушены, река спрямлена. Цель осушения — добыть дополнительные земли — ровным счетом ничего не дала. Земля оказалась непригодной для пашни, и пастбища были тоже крайне низкого качества.