Читать «Редакционные статьи» онлайн - страница 12
Федор Дмитриевич Крюков
Не могу выразить всей беспредельности своего горя, когда думаю, зачем мой сородич-казак и станичник, простой, хороший, трудящийся, ходивший в привычном казацком платье, в чекмене, в бешмете, дубленом тулупе, вздумал напялить на свои казацкие плечи гнилую, расползающуюся визитку от Арона Бибера, он же — Леон Троцкий? Обидно до слез. Горько без конца.
Но верю: поймет все-таки казак и уразумеет, что его родной чекмень и прочней, и уютней, и благородней гнилой лодзинской визитки. И вернется к национальному своему облику…
ЧУВСТВО ЧЕСТИ И ДОСТОИНСТВА
Бывают ушибленные места, к которым нельзя прикоснуться, чтобы не вызвать мгновенной и острой боли. А в непрерывной сутолоке жизни прикасаться приходится и надо. К таким больным, ушибленным местам нашего государственного бытия, нашей современной истории подходит вопрос о союзниках. По чьей вине ушиблись мы об этот вопрос — по чужой ли, или по своей собственной, — устанавливать нет особой надобности. Ушиблись — это несомненно. Теперь осторожно и осмотрительно приходится накладывать целительный пластырь на ушибленное место.
Английская миссия была в Новочеркасске, была на Донском фронте. Серьезная материальная поддержка со стороны Англии — несомненный факт, реальным свидетельством которого является огромное количество снаряжения, оружия, обмундирования, медикаментов и всяких технических средств, доставленных английскими кораблями. Нам, русским, борющимся с разрушительными противогосударственными силами, разваливающими Россию, остается только разумно, вовремя и умело использовать это техническое богатство. И надо перестать обывательски надеяться на то, что кто-то должен еще повалить нашего врага, а уж с лежачим тогда мы и сами, пожалуй, справились бы…
Однако нудное нытье о «живой силе» нет-нет да и зазвучит в воздухе, насыщенном обывательской паникой, шкурничеством и соображениями об ориентациях, уже потерпевших чувствительный удар. Есть эта мечта, и никакие уроки жестокой действительности не преобразят шкурников разного вида и ранга в граждан, несущих в сердцах своих святой огонь самопожертвования. — «Это очень удивительно, что вы нуждаетесь в живой силе — а вы в ней действительно нуждаетесь, — говорил генерал Бриггс[18] в частной беседе, — состав корпуса у вас очень малолюдный. Но уверяю вас: если бы мне завтра дали полномочия, я в одном Ростове мобилизовал бы не менее двух корпусов здоровых, молодых, вполне годных для фронта людей. Если бы у нас в Англии оказался хоть один такой человек, не бывший на фронте, ему никто не подал бы руки, женщины застыдили бы его как лишенного всякого чувства чести».
И когда это слово — «честь» — прозвучало в устах англичанина, в нем почувствовалась та полновесность и значительность, от которой мы за два года революционного пустословия совершенно отвыкли. Что-то дорогое, святое, когда-то близкое, а ныне полузабытое, напомнило это великое слово. В многозвучном прошлом казачества в дни тяжких испытаний, в полосу потрясений и бед умели дорожить им, этим словом, те, чье славное имя досталось нам в наследие, чьими трудами, потом и кровью создан наш казачий уклад.
