Читать «Уроки английского» онлайн - страница 4

Окинув грустным взглядом стол и не найдя там ничего привычного русскому глазу, я допил молоко и объявил себя сытым. Шура поддержал мое намерение отказаться от дальнейших гастрономических экспериментов на сегодня. Мы, наивные, полагали, что при дневном свете сумеем если не убить здешнего повара, то хотя бы отредактировать его меню.

Хозяева возражать не стали, вывели нас во двор и указали на чердак сарая, стоявшего неподалеку, предложив найти там свободное место, пригодное для сна. Жавье пожал нам руки и вручил по пять тысяч песет^[3] каждому. В ответ на вопрос, сколько это денег, он закатил свои базедовы глаза и удалился вместе с Жуаном в сумрак ночи. Раздался визг стартера, потом рев мотора, и мы, оставшись одни, поплелись к сараю.

Поиски матраца, на котором бы никто не храпел, оказались делом непростым, но советским людям к трудностям не привыкать. Уже через пять минут мы беспечно дрыхли без задних ног, совершая рутинное путешествие во времени — из дня вчерашнего в день завтрашний.

Утром, когда я открыл правый глаз и увидел перед собой обнаженную женскую грудь, я попытался отмахнуться от этого видения и протер мысленно несуществующие линзы. Видение, однако, не исчезло, но натянуло на себя футболку и назвалось Эстер. Имя мне тоже понравилось. Завязался светский разговор, во время которого я, каюсь, был слегка рассеян, поскольку пытался на ощупь определить, не один ли у нас матрац. Видя такого невразумительного собеседника, обиженная Эстер удалилась по своим делам.

Знала бы родная Партия, в какой лагерь попал ее сподвижник!

Лучи утреннего солнца осветили еще около двадцати матрацев вместе с их обитателями. Все они являлись людьми и, в моем понимании, иностранцами. Перечислять их здесь полным списком нет никакой возможности, но, к счастью, и необходимости в том тоже нет.

Умывшись в ушате ледяной воды, стоявшем во дворе, и почистив зубы, от чего они сразу испуганно заныли, мы с Шурой помчались вприпрыжку на камбуз, надеясь убедиться, что вчерашний импровизированный ужин — это всего лишь досадное недоразумение. Нас встретили ласковые улыбки «старожилов», восседавших на скамейках вдоль стола. Всем предложили взяться за руки, чтобы совершить небольшую медитацию перед приемом пищи. Требовалось хорошенько сосредоточиться, почувствовать, так сказать, спинным мозгом рядом сидящего товарища и передать ему тепло своей души по невидимым проводам любви. Не знаю, к кому ушла моя энергия, но в меня явно никто не целился.

Когда процедура группового духовного соития завершилась, взор мой устремился в сторону накрытой поляны, и тихая паника овладела мной. Расставленные для общего пользования пиалы были полны вчерашней белой дряни. Кое-где виднелись тарелки с разложенной на них зеленью, сильно смахивающей на ту, с которой ведут неравную борьбу на своих огородах российские крестьяне, а по всему столу кто-то заботливо разложил ломти блокадного ленинградского хлеба с опилками. Я налил себе в стакан проверенного вчера молока и стал его пить мелкими глотками, пытаясь сообразить, что все это значит, и что ответить первому любопытному на вопрос об отсутствии аппетита. Шурино стандартное «I don’t speak English» тут явно не годилось.