Читать «Коронованный странник» онлайн - страница 208

— Да где ж Алексашка? — слышалось в толпе. — Не тот вон, на вороном коне?

— Не-а, государь наш император рябым был, а сей енерал гладколикий. Может статься, вон энтот, кто на серой кобыле скачет?

— И-и! Оный генерал с красной кавалерией, а государь император Александр Палыч все больше голубую предпочитал. Не тот!

Сам же Александр, совсем не спавший в эту ночь, но счастливый, как никогда, ликовал в душе, слыша, как славят его. Сегодня ночью, когда пришел он в казармы гвардейского Московского полка и Экипажа, объявил всем, что Николай неправ был, провозгласив себя императором, он, хоть и слышал те же приветственные крики, но видел между тем какое-то равнодушие на лицах служивых. Еще тогда показалось ему, кто кричат они здравицы в его честь, точно заведенные часы, которым в положенное время должно давать сигнал два, три или двенадцать раз. Он не понимал, что живут эти люди согласно установленным Богом, Природой и давно сложившимся укладом правилам, а поэтому подспудно знают, что никакие перемены одного царя на другого ни на волос не прибавят, но и не убавят от чаши их бытия. Они будут все так же служить, работать, получать те же затрещины от начальников, или слышать те же слова похвалы, есть те же щи и кашу, по вечерам вести прежние беседы, в праздничные дни пить ту же водку и хмелеть, и получать радость от приема спиртного все так же, по-прежнему. В свободные от службы часы они — будь на престоле Александр или черт лысый, — они будут ходить к зазнобушке, какой-нибудь кухарке, поломойке, торговке или даже к белошвейке. Но славили они ожившего государя потому, что всякая перемена доставляла им радость, приятно будоражила их нервы, как те же самые короткие часы досуга, поход в баню, молебен, праздничная чарка или убогая спальня убогой любовницы.

На площади появились войска, верные Николаю — преображенцы, потом чинно выехали в блестящих кирасах конногвардейцы. Александр давно ждал этого момента. Ему нужно было, чтобы его узнали, чтобы он смог проявить силу своей власти над некогда подвластными ему полками, где любили его, восторженно и беззаветно любили. Николай, посылавший на Петровскую площадь верные ему части, слышал о том, что кричали там бунтовщики. То, что в Таганроге умер самозванец, для него было ясно, а поэтому теперь он трепетал, каждым волоском своих нервов ощущая присутствие рядом, в двухстах саженях от Зимнего дворца того, кто может по праву забрать у него власть, престол, снившиеся ему ночами. И отдать долгожданную власть кому-то, пусть даже законному императору, он не захотел. Он смел бы сейчас любого, пусть и брата своего, лишь бы войска оказались послушным ему. Но он, хоть и был черств душой, груб и зол, знал в то же время, что солдату безразлично, кто им правит. Николай догадывался, что внутри сердца своего служивый подчиняется не полковым начальникам, не царю, а живет по воле независимых от командирских желаний причин, а поэтому боялся…