Читать «Трудный случай» онлайн - страница 2

— Штучек?

— Сеансов, я хотел сказать.

Профессор в упор посмотрел на него. Он не опустил честных, голубых, наивных глаз.

— Вот что, — после некоторой паузы сказал профессор. — Принесите мне что-нибудь из того, что у вас напечатано. К сожалению, нет, знаете ли, времени следить за беллетристикой. То да се…

— Я понимаю.

— Принесите и зайдите через недельку. Я ознакомлюсь, и тогда поговорим.

И писатель прислал пятый том своих сочинений, и зашел через неделю.

— Я прочел вашу книгу, — сказал профессор, — и отметил некоторые места. Например, вы пишете: «Смычка — так звали дочь старого политкаторжанина Еремина — блистала зубами, ослепительными, как янтарь». А янтарь желтый. Значит, она блистала желтыми зубами?

— Ну, это поэтическая вольность.

— Ну, не знаю. Или вот: «Дом и мебель были в стиле боярина XVII века с витыми ножками». У кого же витые ножки? У боярина, у дома или у мебели?

— Ну, профессор, это детали.

— Да, а вот еще: «Он постепенно вскрыл пинцетом выпершую кость». Во-первых, костей не вскрывают, а во-вторых, пинцетом вообще нечего делать. Вы спутали пинцет с ланцетом. Потом вы пишете: «У мечети заржала кобылица, голубая лазурь которой сияла на солнце». Как же это так — голубая кобылица?

— Мечеть, а не кобылица.

— А сказано — кобылица.

— Профессор, право же, все это частности, давайте ближе к делу.

— Извольте. Я уклоняюсь от… лечения.

— Почему?

— Случай слишком трудный.

— Вы считаете науку бессильной?

— Я считаю, что, поскольку существуют школы второй ступени, — внушать посредством гипноза, что корова не пишется через и с точкой, нет никакой надобности.

— Однако, доктор, я попросил бы вас выбирать выражения. У меня имя. Я сорок два листа написал.

Профессор вскочил вдруг и закричал, потрясая пятым томом сочинений клиента:

— Дрова пошли бы пилить! Арбузы на баржах грузить! Асфальт в котлах месить! Стыдитесь! Голубая кобылица! Янтарные зубы! Подъезжая к станции и высунувшись в окно… Учиться надо! Грамматике учиться, а не гипнозы выдумывать!..

…Одеваясь в передней, писатель бормотал обиженно, долго шаркая в полутьме ногами и никак не попадая в галоши:

— Раскричался, скажите пожалуйста! Дрова пилить! Асфальт мешать! Сам иди мешай, старая песочница! Назло тебе, дураку, еще сорок листов напишу. И напечатают! Ну пинцет, ну янтарные зубы, ну ошибся… Подумаешь, художественный театр!..