Читать ««Прямая линия» в «Комсомольской правде»» онлайн - страница 7
Александр Исаевич Солженицын
Почему-то власть до такой степени их привлекает, до дрожи рук. И вот в нашей сегодняшней политической борьбе, вы поймите, разве простая порядочность и простой аргумент весят? Нет. Весит, какие деньги за тобой, тяжёлые, тёмные деньги. Когда образуется какая-то группа вокруг власти, там столько коррумпированных, это ужасно. Но тем не менее я повторяю и всегда повторял, что — да, не то что порядочность, а нравственность должна быть в политике. Иначе ни до какого добра мы не дойдём.
Тут надо подходить по-христиански. Перед каждым человеком не закрыто раскаяться в грехах и не закрыто исправиться. Поэтому надо понять, в какой стадии нравственного развития он находится. Коренеет он в своём негодяйстве, коренеет и настаивает на нём — такому не подам. А тот, который ещё не очистился, но хочет очиститься, — такому подам.
Я в команде Иисуса Христа. И так как открывается храм Христа Спасителя, то на эту первую службу я и пошёл, ещё потому, что Пасха. А ни в какой я не в политической команде, откуда вы взяли? Не надо смешивать христианство с политикой!
Меня вот почему зажимают. Когда я впервые только ступил на владивостокскую землю, я сразу в первом своём выступлении дал оценки того, что происходит в нашей стране. Я сказал, что реформа, гайдаровская, — безголовая, без плана, без конструкции, и ведёт к разорению страны. Я сказал, что приватизация наша — это разграбление народного достояния, её надо всю пропустить через следствие и суд. Совершенно было этого достаточно, чтобы Москва тотчас заткнула меня. И когда я потом два месяца ехал через Север и Сибирь, ещё потом был на Юге, побывал в двадцати областях, во множестве областных городов и районных, меня встречали тысячи людей и видели, и слышали, и понимали, — Москва молчала. А когда я потом всё-таки получил доступ на телевидение и по нему говорил, то невыносимой становилась моя критика. Я говорил, что наша государственная система фальшивая — и почему. Что наша избирательная система несправедливая, неравная, — и почему. Я говорил, какие преступления совершены с Чечнёй. Этого не могли выдержать ни правительство, ни президентская команда (президентская команда — это широко надо понимать, широко, это не просто Президент). Ни вожди партии, ни Государственная Дума, ни денежные мешки-грязнохваты, которые стоят за нашим телевидением. Ну и, кроме того, московская образованщина тоже возмутилась и потребовала, чтобы меня отключили от микрофона. И демократическое правительство в ту же минуту отключило.
