Читать «Газета День Литературы # 119 (2006 7)» онлайн - страница 72

А вот по-настоящему порадовала меня книга еще одного молодого китайского автора из Шанхая Цай Цзюня, переведенная с китайского А. Желоховцевым. Роман "Вирус". Порадовала и творческой энергией автора, его любовью к истории древнего Китая, его смелым сочетанием традиционных китайских приемов письма, заимствованных из великого прошлого и современным западным построением сюжета. Лу Синь со Стивеном Кингом в одном флаконе. К тому же явная любовь к русской культуре, ныне не так уж и приветствуемая в современной китайской культуре. Александр Пушкин как китайский герой!..

"Посреди улицы в одиночестве мок под дождем знаменитый памятник Пушкину.

— Каждый день я прохожу мимо. Ты знаешь, он очень одинок. Встал посреди улицы, замер на мгновенье и сделался безжизненным камнем. Но камень тоже может быть одушевленным. Если есть форма, значит, есть и жизнь. Памятник тоже способен размышлять, у него чувства и рассудок, и с этой точки зрения он живой. Но только вечный — бессмертный. Потому что жизнь существует вечно… Пойдем скорее, не надо его беспокоить. Может быть, он сейчас здесь под дождем сочиняет стихи…"

Маршруты героя постоянно проходят рядом с памятником русскому гению. Поэт становится свидетелем и как бы соучастником загадочных событий. Уже в конце мистического романа мы вновь встречаемся с поэтом.

"Наконец я пришел туда, где одиноко посреди улицы высился памятник Пушкину. Я вспомнил, как, явившись мне в обличье Розы, она сказала, проходя мимо статуи: …памятник тоже способен размышлять…" …Вокруг в лунном свете танцевали тени деревьев. Пушкин пристально глядел на меня и на мою драгоценную ношу…" Так Александр Сергеевич Пушкин стал свидетелем превращения нашей современницы в знаменитую императрицу из древнего китайского прошлого.

Конечно, я с радостью встречал в романе "Вирус" ссылки на Пушкина, но этот мистический триллер мне понравился отнюдь не только встречей с памятником русскому поэту. Я бы его стал сравнивать не с Дэном Брауном и его антихристианским пасквилем "Код да Винчи" (кстати, запрещенным к показу в Китае), не с акунинскими антиправославными русофобскими поделками, а с продолжателями наших славянских мифологий Сергеем Алексеевым, Михаилом Поповым или Александром Бушковым. Конечно, это массовая литература, но дающая хотя бы немало знаний читателю по славянской мифологии. Так и в романе "Вирус" мы переносимся из наших дней в историческое прошлое, и в результате мы получили новый фольклорный роман в стиле Пу Сунлина и его сборника "Рассказы о чудесах из кабинета Ляо". Но и сам китайский классик взял свои чудеса из китайского народного фольклора. Молодой шанхайский автор пишет в послесловии: "Если автор просто излагает свой сюжет, не добавив поэтики и образности, его творение будет отличаться от настоящей литературы точно так же, как скелет отличается от человека из плоти и крови… Хороший сюжет обладает и кровью, и плотью. Эти кровь и плоть сюжета — хороший язык, образность… К тому же мы обладаем драгоценнейшим наследием, оставленным нам предками, и можем использовать обширный запас народных сюжетов…"