Читать «Elair. Игры короля Филиппа» онлайн - страница 168

   Спустя полгода Шаф Сорел стал замечать за своим приобретением не только талант опытной шлюхи, но и другие, не менее интересные наклонности: никто не умел так превосходно разбираться в морских картах и в людях, как Ягодка, а пару недель спустя оказалось, что он так же превосходно владеет холодным оружием. В тот день Сорел просто выволок его за ворота, дал старенькую шпагу и бросил там, где стоял. Всю ночь Ягодка бродил по городу и поначалу пираты, что видели в его руке оружие, многозначительно улыбались, а потом трое верзил из команды капитана Бранда Большого, славившегося своей кровожадностью, напали на Ягодку на углу старенькой пивной. В пылу яростной драки, тот даже не сообразил, что они вовсе не пытаются его убить, а лишь ранить слегка и завладеть им - если бы это случилось, Ягодка навсегда бы остался портовой шлюхой, которую перегибали через стол все, кому не лень. От этой мысли он так рассвирепел, что прирезал всех троих, точно свиней и такова была цена его будущей свободы, диктуемая жестокими законами Иты. Ягодка больше не был рабом - он доказал всем, что может постоять за себя и достоин уважения, как равный, как свободный и сильный пират. С тех пор Ягодку Шаф все чаще называл Антуаном. Со временем Винсент привык и к этому чужеземному имени, которое Сорел произносил почему-то ласково и со странным блеском в глубине выцветших синих глаз. Они стали друзьями. Потом Антуан год бороздил моря, стал правой рукой одного из злейших пиратов Иты, а за верность, отвагу и беспощадность к врагам, вскоре получил звание капитана и собственный корабль. Команда скандировала: "Да здравствует Черный Ворон!", "Да здравствует капитан Антуан Морган!".

   Винсент улыбнулся своим воспоминаниям с легкой грустью, словно чужим, бездарным рассказам, Антуан Морган стоически отвергал любовь и дружбу, милосердие в его глазах тоже стоило не дорого. Этот человек родился пиратом: он убивал с игривой невозмутимостью, топил суда с ледяным взором черных глаз, не боялся злословия и виселицы, и после того, как умер старый Шаф, больше не принадлежал никому. От Винсента Адри у него в жизни осталось только одно - бывший дворовой Морела, а ныне озорной и веселый юнга в команде Золотого дельфина.