Читать «Мастер Игры» онлайн - страница 304

Он вел жизнь светского хлыща, одевался по последней моде, не пропускал ни одной красотки. Гёте интересова­ли не только увеселения Лейпцига — он приобщился и к интеллектуальной жизни, его нередко можно было встретить в каком-нибудь кабачке рассуждающим о фи­лософии и подобных материях с однокашниками и про­фессорами. В юноше проснулся дух бунтарства — он вы­сказывался против христианства и отстаивал языческую религию древних греков. Как вспоминал один из про­фессоров: «Почти все сходились тогда во мнении, что у него не все дома».

Серьезно влюбившись, Иоганн растерял последние кро­хи самообладания. Письма, которыми он забрасывал друзей, весьма тревожили их. Юноша то воспарял до не­бес, то впадал в отчаяние, а в своем отношении к избран­нице переходил от обожания к подозрениям. Он совсем перестал есть. Многим казалось, что Гёте впал в настоя­щее безумие. «С каждым днем я качусь вниз все бы­стрее, — писал он сам другу. — Еще три месяца, и мне конец».

В 1768 году, в разгар всей этой истории, Гёте внезапно потерял сознание. Очнулся он весь в крови — с ним слу­чилось легочное кровотечение. Несколько дней юноша был на грани жизни и смерти. Его выздоровление казалось врачам настоящим чудом; боясь рецидива, они уго­ворили Иоганна переехать домой во Франкфурт, где он провел несколько месяцев прикованным к постели.

­Оправившись от тяжкого недуга, молодой Гёте почув­ствовал себя другим человеком. Две мысли теперь владе­ли им — впоследствии они продолжали заботить его до самого конца жизни. Во-первых, Гёте считал, что обла­дает своего рода внутренним духом, которого он назвал даймоном. Этот дух являл собой инкарнацию всей его неуемной, кипучей, демонической энергии. Он мог ста­новиться разрушительным — именно это и произошло в Лейпциге. Но можно было и возобладать над ним, на­править энергию даймона на что-то созидательное. Как бы то ни было, энергия была настолько мощной, что за­ставляла Иоганна бросаться из одной крайности в дру­гую, совершая резкие переходы от духовности к чув­ственности, от наивности — к цинизму. Юноша все больше укреплялся в мысли, что даймон был духовной силой, приданной ему при рождении и воздействующей на его жизнь. От того, как он управится со своим даймо­ном, будет зависеть, долгой ли окажется его жизнь и удастся ли воплотить свои чаяния.

Во-вторых, в столь раннем возрасте оказавшись на поро­ге смерти, Иоганн ощутил ее присутствие физически, и это чувство преследовало его долгое время. Возвращаясь к нормальному существованию, юноша был поражен тем, как это удивительно — слышать биение своего серд­ца, сознавать, что обладаешь легкими, мозгом, что все это действует четко, как часы, независимо от сознания. Гёте воспринял это как указание на существование не­кой жизненной силы, пронизывающей отдельные орга­низмы и исходящей не от Бога (Гёте всю жизнь оставал­ся язычником), а от самой природы.

Пойдя на поправку, Гёте подолгу гулял, любуясь приро­дой. То же острое чувство восторга и удивления жизнью теперь возникало при виде деревьев, трав, животных. Что за сила направляла их развитие, чтобы сделать иде­ально приспособленными к условиям среды жизненны­ми формами? Что за внутренний источник энергии за­ставлял их расти и развиваться?