Читать «Афродита Супярилярийская» онлайн - страница 4

Неожиданно и Алик загорелся желанием поехать вместе с ними. Наверное потому, что был у Рауфа (обсуждали достоинства и недостатки птиц, выгоды покупок и продаж в прошедшее воскресенье на птичьем рынке), когда к нему ворвался Толик с соблазнительными планами. Честно говоря, Рауф был не в восторге, но отказать соседу и компаньону было трудно. Ещё сложней оказалось помочь ему убедить Матанат-ханум отпустить мужа на рыбалку.

– …И слышать об этом не хочу! И говорить не буду!! Почти три дня! Две ночи!! Ни за что!!! … Вы что, смеётесь?! За дуру меня принимаете?! Думаете, Матанат ничего не соображает? Молчи!.. Шайтан!.. Не хочу слышать!..

Даже на птичий рынок Матанат-ханум отпускала Алимамеда с неохотой и подозрением, подчиняясь лишь явной выгоде его коммерции для бюджета семьи. Во всём остальном она усматривала кобелинные замыслы мужа, готового приволочиться за любой юбкой. Возможно, она была не так уж и не права – в «мужских» разговорах, Алик, описывая свои приключения, выглядел удачным ловеласом.

Все сомнения и подозрения Матанат-ханум в конце концов пересилили клятвенные уверения друзей, что Алимамед привезёт самое малое, одно, а скорее два или три ведра свежей рыбы. Но, разрешив Алимамеду поехать на рыбалку с ночёвкой, Матанат-ханум разразилась проклятиями в его адрес с обещанием жутких кар, не дай аллах, он вместо ловли рыбы займётся развратом. Кляла Матанат-ханум возможного изменщика не стесняясь, истово, во весь голос. А чтобы сомнения в неотвратимости кар не возникли, поклялась на хлебе, каждым из своих детей, своими родителями, родителями Алимамеда и своей жизнью. Не преминула упомянуть, что не меньшие кары падут на головы пособников возможного грехопадения её мужа. Клятвы и угрозы Матанат-ханум звучали весьма убедительно не только из-за их содержания: даже совместно далеко не худые друзья были в меньшей весовой категории, чем она одна.

Толик влетел в комнату и возрился на Рауфа, натягивающего рубашку.

– Так и знал! – ещё не готов… Давай побыстрее! И иди, подымай с насеста своего коллегу. Не я буду, если в шесть мы не выедем отсюда – с ним или без него!

Рауф, заправляя рубашку в брюки, осторожно намекнул, что если бы Толик сам поднял Алика, а он…

– Что-о?! Ну-у ты, брат, нахал!

И возмущённый Толик сообщил, что ему до лампочки, поедет Алик с ними или нет. Ему хватит одного по-опу-гая! И что они, нахалы, уже должны были быть на ногах и полностью собранные ждать его с готовым завтраком. Или, хотя бы приготовить чай и пахлаву.

Рауф вздохнул.

– Давай, давай, иди, – поторопил его Толик, – а я займусь чаем. Пахлава есть?

Грустный взгляд был ему ответом.

– Ш-шша-а! З-с-све-ери! – неожиданно заорал Толик и громко угрожающе зашипел, обводя хищным взглядом клетки.

Птицы разом смолкли и оцепенели.

– Тихо сидеть! Пока я имею разговор.

Удивительно, но этот приём, который Толик почему-то всегда сопровождал нарочито одесским говором, имел успех. Попугаи замирали минут на десять. В исполнении Рауфа этот же приём почему-то не имел должного успеха. Может шип был иной? А в первый раз эффект был просто потрясающий: попугайчики замерли аж на полчаса, а три-четыре так вообще свалились трупиками с жердочек, слава богу, потом очухались. У их хозяина из-за этого чуть сердечный приступ не случился.