Читать «Зеленая женщина» онлайн - страница 110

— Это купол театра, — сказал Генрих. — Выше только небо.

И вправду, тут было страшновато — даже без ветра и без юбки.

— Это называется колосники? — спросила она, ступая вслед за ним на решетку.

Далеко внизу через частые скважины под собой она увидела ослепительную палубу сцены. Словно они взобрались на мачту огромного корабля.

Густо смазанные мазутом тросы окружали ее со всех сторон — Надя глянула на свои белые джинсы. Почему-то она остерегалась говорить громко и перешла на шепот.

— Дай что-нибудь, — не снижая голоса, обратился к ней Генрих. — Платок, может, есть? Глянь.

Они присели на корточки — над решеткой, как над огнем. Пятна света на лицах, на колене, на тугой белой штанине.

Платок провалился в скважину и закружился оборванным крылом. Он падал и падал на сквозные фермы софитов, скользнул между железом и вспыхнул в пекле прожекторов. Исчезающее пятнышко на палубе сцены, где крохотной кучкой грудились останки кресла…

Грубая ласка Генриха чуть не повалила ее на черную от сальной грязи решетку.

— Блин! — вскричала Надя, хватаясь за трос. — Оh, fuck! — Ладонь была в липком и черном. В мазуте!

Воровски пробравшись во владения Генриха, Аня озиралась со смутным недоумением. Вадим просил ее залезть в мастерскую, она залезла. Что дальше? Азартные речи Вадима не представлялись ей теперь убедительными и даже особенно внятными. Едва ли она сумела бы восстановить логику его кабинетных рассуждений. Атенолол. Боже мой, атенолол! Да если бы он тут и был, что это доказывает?

Вадим должен был бы повторить свои доводы заново, чтобы она опять заколебалась и поверила в значение атенолола… чтобы приняла мысль об убийстве. Говорить можно, что угодно. Невозможно ощутить это как нечто и вправду свершившееся. Невозможно найти опору в собственных ощущениях, в собственном понимании вещей и событий. За Виктора она просто боялась. Не потому, что верила, будто он действительно это сделал, а потому… просто боялась. Всегда за него боялась — даже когда отталкивала от себя почти с ненавистью. Где-то в глубине души она знала, что, оставшись без присмотра, Виктор учудит что-нибудь совсем никуда не годное. Но Генрих Новосел… Этот пусть не во всем, не до конца понятный ей человек. Несомненно умный, ясно, трезво мыслящий. Неужели же он, с его художественным воображением, не додумал все до конца? До того ужаса, до того саморазрушения, к которому приводит последовательно усвоенная мысль об убийстве? Неужели же он не понимал, что нужно умертвить себя, чтобы совершить это и…

Умертвить себя… Подумала она с похожим на озноб чувством. Такое… извращенное самоубийство… Тогда что? Самоубийство навыворот? Убить другого, чтобы умертвить себя.