Читать «Два часа в благородном семействе, или о чем скрипела дверь» онлайн - страница 14

СЫНОКЪ. Вы въ гнѣвѣ и говорите ужасы.

НАДЯ. Не у васъ первыхъ живу. Положеніе. Я что мѣстовъ-то смѣнила. Вездѣ одно и то же.

СЫНОКЪ. Вы упрекаете, какъ будто сошлись со мною неволею.

НАДЯ. Какъ же я могла избѣжать, если въ домѣ нѣтъ такого угла, что бы вы ко мнѣ не приставали?

СЫНОКЪ. Полагаю, есть разница между ухаживаніемъ и насиліемъ.

НАДЯ. Кабы у меня женихъ на вторичную службу не былъ забранъ. А, въ моемъ одинокомъ положеніи, господскому сыну отказать развѣ возможно? Все-таки, въ родѣ щита, чтобы, по крайней мѣрѣ, своя братья, не всякій лакеишко за тебя хватался.

СЫНОКЪ. Только и всего?

НАДЯ. Только и всего.

СЫНОКЪ. Немного.

НАДЯ. Не взыщите.

СЫНОКЪ. Ласковѣе не простимся?

НАДЯ. Нацѣловались.

СЫНОКЪ. Напрасно вы такъ со мною. Я недурной человѣкъ, Надя. (Уходитъ.)

НАДЯ. Никакой вы еще человѣкъ.

ѲЕДОРЪ. (входитъ). Надежда Трофимовна… По приказанію госпожи… Съ моимъ прискорбіемъ… пожалуйте къ старой генеральшѣ получить такъ называемый расчетъ и паспортъ.

НАДЯ. Вамъ, Ѳедоръ Никифоровичъ, только что скандалить я не охотница, но не мѣшало бы, на прощанье, въ глаза плюнуть.

ѲЕДОРЪ. Подобное выраженіе вашихъ словъ…

НАДЯ. За много васъ господа купили, чтобы свой скандалъ на меня оборотить?

ѲЕДОРЪ. Давеча такъ называемый барченокъ, теперь вы… Надежда Трофимовна, я теряюсь…

Мать и Другъ дома незамѣтно входятъ.

НАДЯ. Который кавалеръ взправду похвалится дѣвушкою, и того люди зовутъ подлецомъ. А ужъ если еще лгунъ, такъ это мое почтенье. Съ тѣмъ отъ меня и пребудьте въ своей гнусности, какъ самая нечестивая сатана. (Уходитъ.)

ѲЕДОРЪ. При всемъ моемъ къ вамъ уваженіи, вы изволили обкушаться такъ называемой бѣлены… Надежда Трофимовна! Выслушайте великодушно! Надежда Трофимовна! (Уходитъ.)

МАТЬ. Видѣли?

ДРУГЪ ДОМА. И слышалъ.

МАТЬ. Когда я ошибаюсь, я никогда не стыжусь признаться въ ошибкѣ. Поль былъ правъ. Эта Надежда невинна.

ДРУГЪ ДОМА. Слѣдовательно, вы оставите ее въ домѣ?

МАТЬ. Послѣ того, что вы мнѣ сообщили? Что вы, мой другъ! Это значило бы прямо пальцемъ указать на Клодину.

ДРУГЪ ДОМА. Да, вы правы… Чудовищная драма! Неслыханная вещь!

МАТЬ. Клодина съ раннихъ лѣтъ лицемѣрка. Она еще въ институтѣ была влюблена въ попа.

ДРУГЪ ДОМА. Боже! Но вѣдь это кощунство! За это по семьдесятъ четвертой статьѣ!

МАТЬ. Я всегда ждала и боялась какой-нибудь подобной развязки.

ДРУГЪ ДОМА (цѣлуетъ ея руки). Бѣдная… милая… бѣдная…

МАТЬ. Я даже не особенно сержусь. Что дѣлать? Страсти старой дѣвы!

ДРУГЪ ДОМА. Великодушная!

МАТЬ. Конечно, она могла бы пощадить нашъ домъ… Подумайте, мой другъ: такая грязь — подъ одной крышей съ моей чистой Зоей.

ДРУГЪ ДОМА. Только не волнуйтесь!

МАТЬ. Но — «понять — простить», сказалъ Викторъ Гюго.

ДРУГЪ ДОМА. Вы всѣ глубины понимаете! Всегда! Всѣ!

МАТЬ. Кто страдалъ столько, какъ я, кто такъ одинокъ?..

ДРУГЪ ДОМА. А я то? я то?

МАТЬ. Да, мы страдали вмѣстѣ.

ДРУГЪ ДОМА. Позвольте мнѣ глядѣть въ ваши глаза!

МАТЬ. Я — на Сергіевской, вы — у Пяти угловъ…

ДРУГЪ ДОМА. О, ваши глаза… ваши глубокіе скорбные глаза!

МАТЬ. Они уже не тѣ, что двадцать лѣтъ назадъ.