Читать «Ловушка для «Осьминога»» онлайн - страница 269

– Слушаюсь, товарищ генерал!

– Не думаю, чтобы старый знакомый еще что-нибудь у нас затеял, но я лично вздохну свободно только тогда, когда этот тип совсем уберется с нашей территории.

VII

Олег Давыдов знал, что мать его ушла, как всегда это делала по воскресеньям, на кладбище. Он уже три дня находился в Ленинграде, но еще не видел родителей, хотя их уже подготовили к его возвращению. Колмаков говорил с отцом, сказал, что в самом ближайшем будущем их ждет добрая новость, пусть готовятся к встрече дорогого гостя. Для всех соседей и близких сын Давыдовых пропал без вести во время рейса в Южную Америку.

Виктор Иванович передал весть жене, та сразу поняла, о чем идет речь, но сдержала себя, даже перед мужем не выдала волнения, которое охватило ее. А в воскресенье утром, как всегда, поехала с цветами на кладбище, где под пирамидкой с именем сына лежали останки неведомого ей человека. Мариэтта Алексеевна часто думала об этом бедолаге, обреченном на вечную безвестность, и ей по-матерински было жаль его.

А ее сын был уже в городе, и все дни напролет писал, диктовал на магнитофон обо всем, что с ним так неожиданно приключилось. Этот материал имел сейчас огромное государственное значение, которое трудно было переоценить.

Генерал Третьяков предлагал ему сначала встретиться с родными, а потом заняться делом, но Давыдов отказался, понимая, что стрессовое состояние, которое вызовет встреча с близкими, в какой-то степени затуманит его впечатление от логова «Осьминога», а в том, что каждая деталь его сообщения имеет первостепенное значение, Олег нисколько не сомневался. Он только спросил Льва Михайловича:

– А смогу ли я когда-нибудь в будущем встретиться с Хельгой Ландстрём? Ведь она с отцом так выручила меня…

– Чудак-человек! – улыбнулся генерал. – Не когда-нибудь, а хоть через неделю. Устроим ей вызов в Ленинград вместе с родителем. Неделю потерпишь?

– Конечно, потерплю! – воскликнул штурман.

Сейчас он сидел в черной «Волге», которая стояла неподалеку от ворот кладбища, и ждал, когда в них покажется его мама.

Колмаков, который был знаком с Мариэттой Алексеевной, прохаживался у ворот, готовый ее встретить. Когда она появилась наконец, он подошел к ней, поклонился, взял под руку и повел к машине. Приоткрыв заднюю дверцу, Николай Иванович сказал:

– Садитесь, пожалуйста.

Оказавшись в объятиях сына, Мариэтта Алексеевна заплакала.

– Я вернулся, мама, – тихо сказал он.

VIII

Рутти Лаймесон не смог бы и себе самому объяснить, почему он выбрал такой путь возвращения из России. Чего проще – сел в самолет в Пулково и через несколько часов в Новом Свете. Нет, он попросил у консула «кадиллак» и в этой, роскошной машине решил добираться до Хельсинки, а уж оттуда лететь домой.

«Домой, – усмехнулся Рутти, когда черная, сверкающая лаком машина перемахнула через мост лейтенанта Шмидта и по правому берегу Невы принялась выбираться на Карельское шоссе. – Что теперь называть моим домом?»