Читать «Крылья ангела» онлайн - страница 3

Но эта бородатая горилла не была ни Яромиром, ни Влацлавом, ни каким-то там Стефано-Агафием. Его имени я не знала. Как и большей части своих "почитателей". В лучшем случае я помнила, за что они пытаются открутить мне башку, или хотя бы могла это предположить, ибо память услужливо стирала все ненужные события, смешивая все их жалкие "мести" в одну сплошную серую мешанину. Это для них я краеугольный камень, на котором держится весь смысл их жалкого существования. Для меня же они никто и звать их соответственно.

— Почему ты молчишь? — Руки Агата плавно заскользили по моему лицу, вниз по шее, к ключицам, двумя крыльями разошлись по рукам, выискивая новые повреждения, возможно, не замеченные ранее. — Надеюсь, это твоё раскаяние запечатало тебе уста.

Уста мне запечатали выплеснутая в лицо святая вода и банальная усталость.

— Агат, будь человеком…

Едва слышная ухмылка. Действительно, называть его человеком так же глупо, как причислять к тому же презренному племени и меня. Но если его собратья относятся к людям достаточно терпимо, с той непередаваемой нежностью, с которой влюблённая мама вытирает пузыри своему сопливому дитяте, то мы предпочитаем видеть в них пушечное мясо, своеобразные батарейки и относимся весьма потребительски: пришёл — увидел — употребил.

— Хорошо, тогда будь другом…

Опять ухмылка. Теперь довольная. Выдрать из меня подобное ему ещё не удавалось. Друг… Какая между нами может быть дружба, когда единственное чувство, которое держит нас вместе и не даёт мне запустить зубы в его цыплячью шейку — это чувство долга? Его, между прочим.

…Весь следующий день и большую часть ночи меня выворачивало наизнанку. Агат мужественно таскал тазики и менял холодные компрессы на лбу, хотя лучше от этого мне не становилось — скорей прибавлялось раздражение от мокрой подушки и сырых нашлёпок на больные глаза. Мои завывания и скулёж на него почти не действовали — притерпелся уже. За столько-то лет. Потом повреждённая кожа на лице и руках восстановилась и вот тогда-то я сообразила, почему Агат так мужественно не высказывался по поводу моей так называемой "работы" и её последствий. Решил оттянуться по полной, а для душеспасительных бесед обсмаленные уши и расплавившееся лицо подходят мало.

— Выпей! — его рука настойчиво ткнула в меня стаканом с подозрительной малиновой жидкостью.

Я принюхалась, скривилась и отмахнулась. Злополучная склянка описала кривую дугу и со всей силы вписалась в сервант, разбрызгав подогретый кагор по разгромленной посуде и стене. Агат недовольно нахмурился. Сколько бы я не выводила его из себя, по-настоящему разозлённым не видела никогда.