Читать «Шар и крест» онлайн - страница 66

– Кто там? – спросил Тернбулл, дрожа и от страха, и от радости.

И услышал привычный, приятный голос:

– Я говорю, через эту трубку не сразишься, а?

Тернбулл долго молчал, и чувства его просто неудобно описывать. Потом он весело ответил:

– Лучше сперва поболтаем. Зачем убивать первого человека, которого я увидел за десять миллионов лет?

– Да,– сказал Эван,– тяжеловато бывало. Целый месяц я провел наедине с Богом.

Тернбулл едва не сказал: «Ну, тогда вы не знаете, что такое одиночество», но ответил в прежнем стиле:

– Вот как? А с Ним не скучно?

– Нет,– отвечал Макиэн, и голос его дрожал.– О, нет!

После долгого молчания он прибавил:

– Что вы там, у себя, ненавидите больше всего?

– Если я вам скажу, вы решите, что я спятил,– отвечал Тернбулл.

– Значит, то же самое, что и я,– сказал Макиэн.– Железку.

– Как, и у вас она есть? – вскричал редактор.

– Была,– спокойно сказал Макиэн.– Я ее сломал.

– «Сломал»…– медленно повторил Тернбулл.

– Выдернул на второй день,– спокойно продолжал Эван.– Она такая… ненужная…

– Однако и сильный же вы! – сказал Тернбулл.

– Будешь сильный, когда ты не в себе,– отвечал Макиен. – Никак не могу понять, зачем она. Зато я обнаружил занятную штуку.

– Какую? – проговорил Тернбулл.

– Я узнал, кто сидит в камере А,– сказал Макиэн.

Показать это он смог только через три недели, но и теперь узники вовсю использовали упомянутую выше особенность механизации. Тюремщиков здесь не было, другими словами – некого было подкупить, зато никто и не следил. Механизмы, моющие стены и доставляющие какао, были столь же беспомощны, сколь и безжалостны. Понемногу, трудясь с обеих сторон, герои наши расширили дыру настолько, что в нее уже мог пролезть тщедушный человек. Наконец Тернбулл попал к Макиэну и сразу увидел еще одну дыру на месте ненавистной железки.

– Что там за ней? – спросил он.

– Другая палата,– ответил Эван.

– А где в нее дверь? – удивился Тернбулл.– Наши двери с другой стороны.

– Двери там нет,– ответил Эван.– Джеймс, они ненавидят нас больше, чем Нерон ненавидел христиан, и боятся больше, чем люди боялись Нерона. И все же не мы для них ненавистней и страшнее всех. Они похоронили нас – ведь мы просто проделали дверку в гробе,– но еще один похоронен глубже. Не знаю, что он сделал. У него нет ни двери, ни окна, ни люка на потолке. Наверное, железки для того и нужны, чтобы засунуть его в гроб. Я его видел, но только сзади. Он не оборачивается и не двигается.

Суеверный ужас, охвативший Тернбулла во время этой речи, разрешился тем, что он кинулся к дырке и заглянул в соседнюю палату. Она была такая же узкая и длинная, как и у них, но буква «А», за отсутствием двери, красовалась внутри. На кафельном полу, сводившем Тернбулла с ума, сидел какой-то человек. Он был так мал, что его можно было бы счесть за ребенка, если бы он не оброс длиннейшими волосами, мерцающими, словно иней. Одет он был по всей видимости в какие-то лохмотья от бурого халата; рядом с ним, на полу, стояла чашка из-под какао.