Читать «Женя и Валентина» онлайн - страница 29

— Понимаю, с барахлом не расстанется. Повезет свой шкаф, стол, тумбочки в комиссионный. Там ей не дадут того, что она потребует, она назад все привезет, с места не тронется. Пять лет меняется, а тут вдруг согласилась! Спрашиваю: «Мама, сколько вы хотите за шкаф?» — «Пятьдесят». Достаю пятьдесят. «А за стол?» — «Тридцать». Все предусмотрел. Потом отвез в комиссионный, четверть цены выручил. Шкаф матери отвез. Ей нужен шкаф. Но без денег она его у тещи не возьмет. Раньше они соседями были, а когда мы с Лидой поженились, мать перебралась на другую улицу. Я воду несу, она говорит: «Женился, чтобы подстирки за ней выносить!» Лида стирает, теща говорит: «Вышла замуж за голодранца, чтобы всю жизнь на него стирать!» Детей моих мать к себе не пускала. А теща в свой шкаф не разрешала одежду вешать. Мать знает, что шкаф тещин, спрашивает: «Сколько я ей за него должна?» — Я говорю: «Мама, десять рублей. Ей лишь бы от него отделаться». Сурен смеется своим заикающимся смехом.

— Тещу сразу на новую квартиру не пустил. Мне ей ремонт делать, а там пятеро соседей. Один сразу сказал: «Лестница мытая, а вы мел таскаете». А мел на подошвах носишь, как их ни вытирай. Я говорю: «Вы извините, сейчас мокрую тряпку на пороге проложим. Упустил из виду». А теща бы его дураком обозвала: «Не видишь — ремонт!» И скандал на всю жизнь. А я как вошел, свою лампочку в коридоре ввинтил, а провода к пяти выключателям пообрывал. Белить легче и лампочку нельзя выключить — от тещиного счетчика. Я тебе скажу, все это окупается. Они смотрели, сомневались, а я про себя думал: «Скоро вы любить меня будете». Я теще с самого начала говорил: «Мама, все равно я с вами уживусь».

— Всем не понравишься, — говорит Слатин.

— Конечно, — говорит Сурен. — В армии становлюсь на новую квартиру, прихожу к хозяйке: «Вот что, хозяйка, давайте ваши квитанции, в которых вы за электричество расписываетесь. Вы к этому не касаетесь — я буду платить. Чтобы не было недоразумений». Так в Калаче хозяйка как-то говорит: «А у вас свет поздно горит». — «А вам-то, спрашиваю, что до этого?» — «Провода изнашиваются». Я тебе скажу, меня и бойцы любили, хотя — я потом смеялся — на восемьдесят человек у меня было семьдесят национальностей. Правда, одному я дал. Но этот довел, да и сам я был на последнем. Мы железную дорогу строили — я ж в армии строил! — проложили ветку, а впустую. Пустили ее в обход балки, а подсчитали — через балку выгоднее. Так два раза проектировали. А балка глубокая! Представляешь, как основание для полотна делается? Пирамидой. Чтобы наверху можно было две нитки проложить, основание надо насыпать шириной в семьдесят метров! А сколько воды по такой балке идет? Чтобы ее спускать, надо было в основание бетонную трубу диаметром в эту комнату уложить. Труба из секций, мы в них по три-четыре трактора впрягали. Один вниз тянет, два сверху страхуют. Грязь, холод, снег! Дует в этой балке, как в трубе. И все скорей, скорей! Таль не установишь, руками секции не поднимешь. Дали нам паровой железнодорожный кран. Мы на две балки проложили рельсы, разобрали кран, платформу и все это по частям спускали вниз. Запасных деталей нет, подшипник сломается — в соседний город за сто километров едешь. Только военная форма и выручала. Приедешь на завод, из-за формы и дадут — армии надо помочь. А спешили, пока весной вода не пойдет. Сутками я из той балки не выходил. Один раз генерал проверку делал, жена мне ночью обед принесла, выговор генералу сделала: «Что же это у вас человек должен в полночь обедать!» Я ей запрещал по степи ходить, заблудится ночью в степи, пропадет. Так вот на ночь мы тот кран останавливали. Воду из него выливали, а утром в чане над специальной печкой — ну как асфальт разогревают, знаешь? — опять разогревали. Был у меня один такой, жаловался: больной, слабый. Я его и поставил дневалить к печке: ночью встань, печку раскочегарь, воду доведи до кипения и в радиатор залей. Все! Я и не спрашивал его особенно, куда он днем ходил. Ну, конечно, с вечера воду надо опять в чан. Главное было в этой воде, что она с антинакипином. Порошка этого у меня на добавку бы хватило, а чтоб заново залить — нет. И воды-то было немного — ведер восемь. Так он что делал? Воду на землю спускал — ему ее от крана до печки было далеко! — а утром брал из цистерны-развозки. Я бы и не узнал ничего, если бы он не ушел в самоволку. А куда у нас можно пойти в самоволку? Вагончики в степи, до ближайшей станции двадцать километров, двое грузин из соседней роты ходили, комиссовать их пришлось — отморозили ноги. Я и кинулся. А я знал, что у этого больного есть товарищ, спрашиваю его: «Когда видел?» — «А, — говорит, — когда воду из радиатора спускал». — «Как спускал?» — «А как всегда спускает». Я за три километра от вагончиков в балку. Точно, на путях лужа. Лед уже. У меня все зашлось. Кран надо останавливать, антинакипин добывать, с железнодорожниками объясняться. И неграмотный был бы! Так все ж знал, школу кончил. Ночь я не спал, еще до рассвета пришел в балку. Вижу, огонь уже разжег, сидит на корточках, руки греет. «Где воду брал?» — спрашиваю. «Из цистерны». Вот тут я ему и дал.