Читать «Женя и Валентина» онлайн - страница 142

— Я ж худая, — говорила она немного смущенно, — так мне мослы крутило.

Мефодьевна сказала:

— А ты больше ходи, а то слабость тебя одолеет.

— Я хожу, — сказала Фрося.

В комнату решительной походкой вошла пятилетняя Фросина дочка. Увидев маленькую коробку с конфетами, которую Валентина с Мефодьевной сумели достать для Фроси, она сказала:

— Я возьму торт.

— Это не торт, — сказала Фрося.

— А что?

— Конфеты, — сказала Мефодьевна. — Их твоей больной маме принесли.

Но мамина болезнь не интересовала девочку. Она открыла коробку и забрала бы все конфеты, если бы Мефодьевна не остановила ее.

Потом в бригаде сразу три женщины получили похоронные. Получила похоронную и та, что работала в яслях. Мефодьевна ее утешала:

— По пехоте бьют. Твой же, наверно, в пехоте. Это тем, кто в танках да самолетах, полегче.

Пришли письма и от первых раненых.

А в Валентининой семье умерла баба Васса…

* * *

Утром Женя отводил Вовку в детский садик. Садик был не по дороге на завод. Удобнее, конечно, было бы на заводе, но туда Валентина не могла дождаться очереди. Она просила Женю поговорить с начальником цеха, сходить к директору — они бы ему не отказали, — но Женя упирался. Валентина попросила Ефима, и тот за три дня сделал то, что Женя не мог сделать за полгода. Зато и ездить теперь далеко.

Лицо Жени теперь было как бы в несмываемом загаре — и утром он не мог смыть заводскую усталость. От трамвайной остановки к садику Женя вел Вовку быстро. Бежать Вовка отказался.

— Почему? — спросил Женя.

— Драчуны бегают.

— А ты не драчун?

— Не хочу сам себя наказывать.

— Как это? — изумился Женя.

Оказалось, так говорит воспитательница: «Кто дерется, тот сам себя наказывает». Женя засмеялся.

— Драчунов наказывают?

Вовка кивнул.

— А они все равно дерутся?

— А-а! — Вовка почуял неладное. — Мне скучно драться.

В садике обнаружилось, что Женя забыл дома Вовкину сменную обувь. Женя извинился перед воспитательницей, вытер подошвы Вовкиных ботинок тряпкой, потом достал носовой платок и протер ботинки платком.

— Вы уж извините нас, — сказал он воспитательнице.

— Да что уж теперь, — сказала она. — Мы уж за этим и не следим.

Он стал прощаться с Вовкой, и Вовка заволновался:

— Привези мне тапочки!

Женя опять наклонился с носовым платком к Вовкиным ботинкам:

— Но мы же попросили разрешения.

— Галина Петровна не разрешит.

— Кто эта Галина Петровна?

— Другая воспитательница. Она после сна придет. — Вовка говорил шепотом, испуганно смотрел на Женю.

— Давай! — сказал Женя нетерпеливо: он мог опоздать на завод. — Давай, давай, — поворачивал он Вовку, освобождая его от теплой одежды и подталкивая к двери детской комнаты.

Женя шел к трамваю и думал, что, должно быть, Вовке будет очень трудно объяснить Галине Петровне, что тапочки забыли дома, а в ботинках разрешили ходить. То, что жизнь открывалась Вовке такой сложной, Женю ставило в тупик. Жизнь могла быть голодной, трудной, но сложной она Жене никогда не казалась. Год тому назад Женя пришел после работы в садик за Вовкой. Вовка был зареванный — целый день выдерживал осаду, не давал сделать себе прививку. Их двое на весь садик оставалось таких отчаянных трусишек — девочка и он.