Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 47
Ирина Николаевна Кнорринг
Всё бесследно пройдёт,
Под палящим солнцем стелятся тени —
Слёз моих никто не поймёт.
Этих слёз не счесть и не измерить,
Моё безверье темно!
Всё равно, я буду ещё молча верить
В то, чему быть суждено.
Минута («Я не знаю, что мне надо…»)
Я не знаю, что мне надо,
Что мрачит мой яркий день,
Безнадёжная утрата,
Иль тоскующая лень?
Что разбило, что сломило
Крылья резвые весны?
Где в душе моей светила
Безымянной глубины?
Где звенящие напевы
И восторги бытия?
Всё, как в сказке.
Где вы, где вы,
Тусклой юности друзья?
Недосказанное («Были в сиянии тонкие свечи…»)
Были в сиянии тонкие свечи,
И красные лампады, и тёмные лики…
Были туманны мимолётные встречи
И на белом платье вечерние блики.
Скрывалась сила в крови заката,
Бились в душе весенние звоны…
А ночью — острые лучи лампады,
И тревожный шёпот у тёмной иконы.
«Песня грусти озабоченной…»
Песня грусти озабоченной
Льётся медленно и странно,
Как весенний перезвон,
Как сонета стих утонченный,
Как неясный и туманный
Синий сон
Много в сердце похоронено,
Что-то вспомнилось сквозь слёзы…
Звуки с грустью сплетены…
Много образов уронено
Там, среди крестов мимозы,
В сон весны.
Трепетала песня новая,
И опять мечтой лукавой
Сумрак в душу проникал…
Так смеялась даль лиловая
В час, когда закат кровавый
Догорал…
«Шишковцам»(«Рано быть молодым стариком…»)
Рано быть молодым стариком
И безвольно скорбеть о былом!
Где-то там, за упрямой чертой,
Кроме стен и печалей Сфаята,
Жизнь идёт переменной волной,
И тревогой, и счастьем объята.
Жизнь идёт и идёт, не спросясь,
Не жалея бездушных развалин,
И Сфаят зарывается в грязь,
Новым днём ослеплён и подавлен.
Всё гнилое уносится прочь
С беспредельно-ведущих ступеней,
И спускается вечная ночь
На безвольно-недвижные тени…
Безнадёжно скорбеть о былом.!
Рано быть молодым стариком!
Исповедь(«Высоко в небе — тучи летят…»)
Высоко в небе — тучи летят,
Внизу, в долине — туман ползёт.
Иду туда, к миганью лампад,
Без тайной веры иду вперёд.
Иду печально, с пустой душой.
Вернусь, быть может, ещё бедней.
Сжимаю руки в тоске немой
Перед сияньем тонких свечей.
Темны иконы, мертвы слова.
Цветы упали на тёмный лик…
Чего-то жду я, душой мертва,
Солнца ищу в последний миг.
В окошко упала улыбка дня…
Больно бьёт в душу колокольный звон…
И жемчуг дней уходит, звеня,
И так случайны мысли у тёмных икон…
Шепчутся, шепчутся у креста цветы…
«Господи, помилуй», — хор поёт.
Ужасна тяжесть душевной пустоты,
Последняя улыбка здесь упадёт.
За всё, за всё, за первый разлад,
За муки безверья, за беспросветную тьму —
Я не дам ответа у зажжённых лампад,
Я уйду, не веря ничему…
А ночью, я знаю — пустая тишина,
И мысль о счастье, и дрожание теней,
И странные блики на полу у окна,
Как уродливый отблеск души моей.
И всё будет плохо и жутко-мертво,
И я прижмусь к холодной стене.
