Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 284
Ирина Николаевна Кнорринг
— Ну, хочешь остаться?
— Нет, мама, поедем. Будем все вместе…»
Проехать в Париж, не имея пропуска, было довольно затруднительно, но они каким-то чудом проскочили (чиновник, проверявший в автобусе документы, отойдя от Ирины, которая стала копошиться в карманах, к ней больше не вернулся). В Париже всяких хлопот было, конечно, не меньше, но она «ни минуты не жалела, что вернулась в Париж), тем более что, по письму Лили, налеты на Шартр не прекращались и бомбы падали совсем около Розере.
***
Как ни любила Ирина Францию, все же она была для нее не «первая», а «пусть ненавистная, пусть злая, / Вторая родина моя.»
По отношению к Франции у нее было чувство благодарности за гостеприимство, но не было чувства патриотизма, Мало того, некоторые моменты отношения к иностранцам оскорбляли нас. Например, нам было отказано в получении противогазовых масок, с которыми в Париже «ходили все, в том числе и проститутки». Формальное отношение в этом вопросе доходило до того, что наш знакомый П.П.Греков не мог получить маску, как иностранец, хотя четыре его сына были мобилизованы и на фронте…
По приезде в Париж Ирина пошла доставать маску для Игоря, «и не получила: он не француз. Меня это так обидело и обозлило (главным образом, обидело), что я ревела всю дорогу и весь день дома. Потом пошла хлопотать о скорейшей натурализации (наивно думая, что маска спасет Игоря от воздушных налетов. — Н.К.). — Вас известят. Не волнуйтесь! — Как же не волноваться, когда у ребенка до сих пор маски нет! — Я ничего сделать не могу. Вас известят. Сволочи!»
Военные несчастья Франции все-таки не вызывали у нее потребности жертвы, которой загорались многие русские, поступавшие добровольцами во французскую армию. Первое стихотворение, написанное ею во время войны (до оккупации и до войны с Россией), говорит об ее тогдашних настроениях.
Пасьянс не сошелся. Я снова одна.
За плотною ставней большая луна
Ясней фонарей освящает весь город.
Все в доме уснули. И полночь скоро.
Как трудно подумать: война.
Я знаю, что надо бороться и жить.
Почти — против силы. Почти — против воли.
Что многое надо принять и простить.
Ну, что ж? Я прощу. Я приму — поневоле.
Я знаю, что надо быть твердой, как сталь,
Что нужно поднять непокорные руки.
И трепет — быть может, последней — разлуки
Бесследно нести в равнодушную даль.
Так надо. Я знаю.
А я — я готова без счета платить
За зыбкое счастье не бывшего рая,
За ветошь почти нелюбимого дома —
Любым пораженьем, позором, разгромом —
Конечно, об этом нельзя говорить
Я знаю.
30. IX.1939. Шартр
Только чудо может спасти Францию — было общее мнение. Падение Парижа приближалось…
«…Они (т. е. немцы) пришли в пятницу, 14 июня, утром». Два дня в Париже стоял черный туман. На западе стоял столб черного дыма — то взрывали мосты на Сене и склады с нефтью. Курсы сестер милосердия закончились после второй лекции. Из запасов продовольствия «осталось два кило макарон и чечевицы, но нет самого главного: картошки, молока, масла, сала.